Кровь фоморов

– Только на хрен мне это нужно, да? Тут же есть уютная постель и приятная компания!

Этта решительно сдернула с него одеяло и приняла повелительную позу:

– Вот что, Нёл! Ты вчера, кажется, что-то говорил о благодарности? – У тебя есть прекрасный шанс! Либо ты идешь искать этого подозрительного клыкастого господина, либо идешь искать Киэнна. И, знаешь, я могу быть очень настойчивой. Услуга за услугу, фейри?

Нёлди окончательно понурился. Отказаться отплатить услугу услугой для магмэллиан было своего рода бесчестием, а уж тем паче, если это не какая-то там услуга, а, ни больше, ни меньше, как спасение твоей, отнюдь не бренной, жизни. И уж подавно, когда просит тебя об этом не кто-нибудь, а сама королевская супруга. По правде сказать, раны его за ночь и прошедшее утро почти затянулись, и чувствовал он себя не так уж и скверно. Увиливать было стыдно и неловко. Никс опустил взгляд:

– Да, моя королева.

Фоморка повернулась в сторону небольшого шкафа:

– К сожалению, единственная одежда, которую я могу тебе предложить – это та, в которой я привезла тебя сюда вчера.

Нёлди равнодушно кивнул, ничуть не оскорбившись женскому платью:

– По дороге стяну где-нибудь что-то поприличней.

– Если узнаешь что-нибудь – позвони.

Она записала номер телефона на клочке бумаги и сунула ему. Он кивнул:

– Если снова вляпаюсь в историю – пришлю вардогера.

Этта мученически закатила глаза:

– Давай уж лучше без историй!

***

– Эй, блондинка! – окликнули его в очередном темном переулке.

Киэнн вздрогнул, точно от удара электрошокером. Так его называли только в одном месте. Там, где он меньше всего на свете хотел бы еще когда-либо оказаться. Окружная тюрьма Чикаго.

Чернорукий Гиббон Сэм отчаянно зубоскалил. Двенадцать лет не прошли для него бесследно, он набрал пару десятков фунтов лишнего веса и, похоже, его «бизнес» процветал. Блондинка, говоришь… Ах ты сраный альфа-самец, сейчас мы с тобой поговорим как мужчина с мужчиной! Вот только тебе таким оставаться уже очень недолго...

***

Вскоре Этта начала узнавать о его деятельности из телевизионных хроник криминальных событий. Город захлестнула волна странных и необъяснимых смертей. Владелец подпольного борделя, импортировавший секс-рабынь из Азии и Восточной Европы изнасилован и убит собственной охраной, оба преступника признаны психически невменяемыми. Пятидесятитрехлетняя вдова крупного ресторанного магната найдена мертвой в собственном особняке с подушкой на лице и портретом покойной падчерицы на груди. Известный наркодилер скончался, приняв чудовищную дозу героина. Дважды судимый (и дважды оправданный) за педофилию хирург выброшен из окна небоскреба с собственным членом во рту. Бывший охранник окружной тюрьмы найден в подвале своего дома насмерть заеденным крысами. Пребывавший в розыске последние четыре года домушник Сэмюэл Миллер по прозвищу «Чернорукий Гиббон» кастрирован и утоплен в общественном сортире… Полиция все еще не связывала все эти происшествия воедино и лишь разводила руками на каждое из них. Но его почерк уже начинал просматриваться. Тем временем, известий от Нёлди все еще не было, а отпросившийся «сходить за книжками» Рико также куда-то запропастился…

Этта вздохнула и вытряхнула на ладонь две светло-синих таблетки с циферкой «десять» на каждой. Обреченно проглотила и запила стаканом воды. Ничего не произошло. Бессмысленно пощелкала телеканалами. «Правильно ли я поступаю? И что я буду делать, даже если найду его?» Хотя, она ведь еще вчера решила. И уже неплохо подготовилась. Нервно пошарила в сумочке – да, все на месте. «Спасибо, Нёлди, ты кое-чему меня научил!» Не хотелось. Но ты сам виноват, Киэнн!

Она резко встала, чтобы заварить еще чашку кофе. И тут началось! Голова на мгновение закружилась, перед глазами замельтешила психоделическая канитель разноцветных всплесков. Потом видение исчезло, а в ушах громыхнула знакомая канонада. Настойчиво, требовательно, до мучительной тошноты. Голос пульсировал в висках, выл февральским ветром, рыдал добросовестной плакальщицей, стонал экранной порно-дивой, пропущенный через низкочастотный динамик… На юг, куда-то на юг… Довольно недалеко… Как в кошмарном сне, переступила порог. Черт, забыла! Пересилив истошный зов, вернулась за сумочкой. Теперь за ним. Лифт. Фойе. Приторно-золоченая желтизна. Вращающиеся двери. Голос алым пунктиром прорезает в мозгу маршрут – и вот ты уже видишь место назначения. Смутно, в гадком кровавом мареве, но, если постараться… Характерные витиеватые очертания строений. Узорчатые вывески. Неразборчивые символы. – Чайнанаун. Такси и пусть везет туда! На месте разберемся.

Каблуки Эйтлинн усердно стучат по бетонной плитке тротуара. Стрелка компаса, заострившаяся в исколотом сознании, ворочается. Голос по-прежнему причитает, гулко, утробно, все ближе и ближе. Однако теперь, совсем не так, как лет семь или восемь назад, жутковатые фразы заклятья вполне различимы. Она слышит их, они вплетаются в ее беззащитный разум, обвивают его колючей проволокой, выжигают в памяти слова напева… Не надо, уберите! Не хочу!