Кровь фоморов

Чужое ватное тело и в самом деле не слушалось, нити марионетки путались под пальцами кукловода, мышцы и нервы отвечали на его волевые приказы вразнобой, совершая скорей конвульсивные неупорядоченные рывки, нежели разумные движения. Спина мары внезапно выгнулась дугой, добавив парочку-другую жгучих растяжений (что-что, а боль он делил со своей пленницей на равных), правая рука самовольно ушла куда-то налево, словно вообразив себя пресловутой горничной семейства Аддамс. Вы все еще полагаете, что одержимые демоном перемещаются на вывернутых конечностях оттого, что юродивый дух в насмешку и злонамеренно извращает их людскую природу? Погоди, не спеши… пальцы… кончики пальцев… мизинец… безымянный… указательный… Смотри-ка, я их почти различаю!

Киэнн вскинул тяжелое, как ноша Атланта, тело и, больно ударившись позвоночником, привалился к стене. Левая ножка под задранной миниюбкой, превозмогая миллиарды игл судороги, притянулась пяткой к бедру, принимая недвусмысленно-призывную позицию. Случайный прохожий нерешительно покосился на служительницу древнейшей из профессий…

– Тебя заметут, гребанный кретин! – истерично взвыл женский голос.

Незадачливый клиент стремительно исчез за углом, то ли приняв на свой счет, то ли от греха подальше.

– Это тебя заметут, Фли, – настойчиво констатировал голос мужской. – Я тут ни при чем. Не бывала за решеткой?

Мара сдалась.

– Гластонбери. Я оставила его в Гластонбери.

– Давно бы так.

Звезда маскарада

Первый рейс Чикаго-Бристоль из аэропорта О'Хара ожидался в пять сорок пять, но возвращаться в отель в женском теле явно не стоило. Хотя будь это любое другое тело – он, быть может, даже счел бы подобный опыт вполне любопытным и привлекательным. Однако, чем меньше мара знает о Эйтлинн и Глейп-ниэре – тем безопаснее. Передвигаться было все еще трудновато, а пассивное ожидание создавало серьезный риск уснуть. Спать было нельзя, уснув, он потеряет контроль и станет ее пожизненным пленником, одним из ее внутренних демонов. Киэнн всерьез подумывал о том, не нарушить ли данное Этте обещание и не раздобыть ли себе понюшку-другую кокаина, чтобы дотянуть до утра. В конце концов, двенадцать таблеток с кофеином и три энергетика, вроде как, решили эту проблему.

В начале шестого объявили начало посадки. «Ранняя пташка», приветливо поблескивала стальным сине-белым крылом в первых лучах дневного светила. Крахмальные бортпроводницы дотошно разъясняли правила безопасности и сладкоречиво желали всем приятного полета. Мара страдала жестокой аэрофобией и, забившись в глубины подсознания, тихо выла, выматывая нервы. Киэнн-Флита заказал чашку крепкого кофе и, назло своей феминной составляющей, равнодушно уселся у окна. Боинг поднялся в воздух ровно по расписанию и в восемь тридцать запросил посадку в Шарлотте Дуглас, где путешествующим из Нового Света в старушку Европу приходилось делать пересадку для перелета через Атлантику.

На взлете прошли через гряду облаков и пассажиров разок-другой тряхнуло, однако уже вскоре небо прояснилось и шершавый, лазурный, как язык чау-чау, лоскут океана умиротворенно блеснул внизу. Солнце торопливо карабкалось в зенит, мотор монотонно пел, безмятежно дремавшая розовощекая соседка слева демонстрировала бессонно-блуждающему взгляду двуполого существа сокровенные глубины декольте…

Грозовой фронт возник как-то внезапно. Точно они даже не вошли в него, а вонзились, как стальная игла под кожу серого облачного гиганта. Турбулентность резко возросла, электронные табло замигали, стюардессы испуганно забегали между рядами, проверяя ремни безопасности. Небо словно накрыло черным цилиндром дешевого фокусника, а мгновение спустя по правому борту заплясали разряды сломанной господней иллюминации, и старик Тор принялся колотить стального небесного зверя своим тяжелым молотом то в хвост, то в гриву. Самолет ежесекундно кидало влево и вправо, зарывало носом вниз в почти вертикальном пике и выстреливало вверх, как пробку от шампанского. Трое или четверо в конце салона хором и нараспев читали «Отче наш», кто-то рыдал, кого-то рвало, кто-то крыл матом Старый Свет и Юнайтед Эйрлайнс вкупе. Мотор то ревел, как охрипший дракон, то простуженно всхлипывал. Корпус истошно скрипел и как-то странно потрескивал, будто некий безумный кулинар жарил попкорн под обшивкой. Потом левый борт лизнул золотисто-алый всполох, и голодная Харибда разверзла алчущую тысячезубую пасть им навстречу. Могучая стихия еще раз перебросила самолет, как детскую игрушку, с ладони на ладонь и равнодушно швырнула его в бушующее, точно миллиард свихнувшихся демонов, море.

В последний миг в голове Киэнна мелькнула мысль, что мертвые дети Балора возьмут немалый выкуп за его трижды проклятую душонку...

***