Кровь и Клятва

— Они забирают у нас кровь, творят с ней заклинания и впрыскивают в её в свою кровь. Это ужасно и мерзко. Это против природы, против сути самого мира. Их жажда власти… То, что они видят в бреду, называя это общением с Богом… Их ненависть и зависть к тем, кто сильнее них… Всё это грозит настоящей бедой и эльфам, и людям. Они никогда не остановятся в своих попытках приблизиться к божествам, за которых принимают эльфов и их потомков, а тем временем, будут убивать всё больше и больше невинных людей. Но я могу их остановить.

— Как?..

Мама снова касается моей щеки, и в этот раз её касание длится много дольше, что требует от неё очень много сил:

— Орим хороший человек, замечательный отец, Эания. Я была вынуждена забрать у него тебя, но теперь… Теперь время с тобой принадлежит ему. По праву. Я же…

— Нет, пожалуйста, — молю я, обхватывая пальцами тонкую кисть мамы. В глазах мутнеет от новых слёз, а в груди становится так тесно, что трудно дышать.

— Послушай, Эания… Я горжусь тем, что ты моя дочь. Счастлива, что провела с тобой столько лет. Рада, что научила тебя тому, чему могла научить. Я люблю тебя всем своим сердцем, милая. Ты прощалась со мной однажды, и мне очень жаль, что тебе приходиться делать это снова, но так нужно, родная. Я знаю, ты справишься.

— Нет! Мы заберём тебя отсюда, поможем!

— Это мой выбор, Эания, я всё решила.

— Я не могу снова тебя потерять! — уже рыдаю я, качаясь. — Не могу!

— Ты и не потеряешь меня, милая, я всегда буду в твоих воспоминаниях. В твоём большом и добром сердце. У нас с тобой было столько прекрасного времени вместе, милая. И оно останется с нами навсегда.

— Нет…

— Тайлос, сколько времени до рассвета?

— Не много, моя королева.

— Значит, пора. Забери Эанию. У вас не больше пяти минут, чтобы уйти отсюда, как можно дальше.

— Нет!

Я хочу вцепиться в маму, но Тайлос оказывается быстрее и ловчее. Он подхватывает меня за талию и дёргает на себя. Сжимает в своих руках. Я в ужасе смотрю на него:

— Тай, нет, умоляю тебя…

Но его лицо остаётся каменным, а взгляд направлен на маму, когда он её спрашивает:

— Что вы намерены сделать, Риизания?

Я оборачиваюсь на маму и ловлю её решительный взгляд и слабую улыбку, она покачивает в своей руке серебряный кулон:

— Я похороню церковь и её опыты вместе с собой. Уходите.

— Нет!!!

Тай не обращает никакого внимания на мои сопротивление, крики, слёзы и нестерпимую боль. Он хладнокровно делает это снова — забирает у меня маму. Лишает меня её глаз и улыбки. Тепла ласковых рук. Мудрых слов и строгого взгляда. Лишает мою жизнь самой важной её части. Матери.

У двери ужасного заточения Тай вдруг припирает меня к стене, крепко обхватывает руками мои скулы и вынуждает посмотреть ему в глаза:

— Твоя мама — невероятная, Эания. Она жертвует собой, чтобы ты и твои дети могли жить в мире, где никто не попытается их убить. Понимаешь? Ты должна принять её выбор. Должна жить, чтобы её жертва не оказалась напрасной. Возьми себя в руки и прекрати сопротивляться. Я знаю, что это невыносимо сложно, неправильно и ужасно. Но я так же знаю, что ты сильная и смелая, Ния. Ты обязательно с этим справишься.

— Я не смогу, нет…

— В таком случае, можешь возненавидеть меня снова, но я не дам тебе погибнуть.

Воздух у шеи уплотняется, давит. Я не могу вдохнуть. В глазах темнеет, а тело становится ватным. В следующий миг я осознаю себя вниз головой. Перед глазами быстро проплывает каменный обшарпанный пол. Следом лестница. Чьи-то крики. Шум. Рёв огня. Где мы? Снова лестница, на этот раз с коврами. Мы бежим. Меня бросает из стороны в сторону по спине Тая. Я пытаюсь собраться с мыслями. Но на шею по-прежнему давит воздух. И я время от времени теряю сознание.

А затем мы вырываемся на воздух. Под ногами Тая мелькает земля, пожухлая трава, камни.

И вот он отпускает меня на землю в каких-то кустах, вновь обхватывает мои скулы, ловит взгляд:

— Я уберу захват.

Его лицо покрыто испариной, рукав плаща дымится.

А затем что-то освещает его ярким светом, и вместе с этим слух разрывает мощнейший взрыв. Я резко сажусь и вижу, как здание церкви охватывает беспощадное пламя, как тяжёлые камни проваливаются под землю, как они хоронят под своей тяжестью мою маму и тех, кого мучили так же, как её…

А над пламенем, разрушениями и криками раненных псов занимается рассвет.

Я отворачиваюсь, цепляюсь в одежду Тая и снова рыдаю.

Рыдаю до тех пор, пока отсвет от пожара не становится слабее. Пока моё горе не перерастает в холодную решительность. Пока мой рассудок не освобождается от мучительных чувств, становясь ясным и хладнокровным.

Настало время окончательно покончить с культом церкви.

Я отодвигаюсь от Тая и смотрю на обугленные остовы здания. Кое-где всё ещё полыхает пламя. Рассветные лучи касаются вычурного золотого креста на обломках камней, крест местами почернел от копоти.

Умерших бросили, а раненных оттаскивают подальше от завалов. Вот только… Сейчас здесь псов гораздо меньше, чем было до этого. И ни одного мёртвого Мага Крови.

Ну а служители? Эти мерзкие жестокие людишки? Они погибли? Сгинули в огне вместе со своей проклятой церковью?