Кровь и молоко

Даниэль нахмурился, стараясь изо всех сил изобразить оскорблённое достоинство. Но в вопросах тонкости флирта Говард не было равных. Она тотчас обратила внимание, как грудная клетка джентльмена на миг застыла, а после начала раздуваться, точно у жабы. Как заиграли желваки на скулах. Заблестел от испарины лоб. Детектив не на шутку разволновался, и виной тому была вовсе не задетая честь, а завлекающий взгляд собеседницы, её сладкий голос, чуть заметное очертание аккуратных сосков под белоснежной тканью… Будь Даниэль смелее и умнее, давно бы перестал разыгрывать спектакль, да испытал судьбу, признавшись Амелии в своих чувствах. Он всё же был мужчиной привлекательным, с высоким положением. Но детектив предпочёл долгие годы наблюдать за предметом своей страсти издалека, а окончательно растеряв все возможные шансы, красноречиво продемонстрировал обществу и самой леди свою антипатию.

Некоторые люди просто не в стоянии пережить поражение, оттого и не ввязываются в драку. Байрон был одним из них. И пусть известие о замужестве Амелии всколыхнуло что-то в его душе, смелости отстоять собственные интересы ему не хватило. Трус всегда остаётся трусом! Богат ли он, беден, с пистолетом за пазухой или безоружен.

Пауза затянулась. В голове Амелии мелькнула мысль, что она вполне могла бы сыграть на симпатиях Даниэля. Завлечь его в свои сети, разжечь междоусобицу – кинь шавкам кость, и они с яростью бросятся рвать друг другу глотки. Вот только в данном случае пришлось бы ставить на щенка гиены, против величественного льва. Заведомо проигрышная комбинация.

– Ну, что же вы молчите? – горделиво распрямила плечи хозяйка дома.

Байрон откашлялся, провёл ладонью по волосам, убирая их назад, и шумно выдохнул, цепляясь всеми силами за напускное самообладание.

– Пытаюсь понять, какую игру вы затеяли.

– Я умоляю вас, Даниэль, вы смешны в своих подозрениях, – Говард звонко цокнула языком.

Неожиданно детектив шагнул вперёд и схватил девушку за локоть, заставляя смотреть себе в глаза. Амелия даже не вздрогнула. Она не боялась его, она и судьи не боялась. Последствий гнева – да. Но не самого жадного до молодого тела старикашку.

– А вы глупы и наивны, если считаете, что я поверю в искренность ваших намерений!

– Искренность моих намерений? – леди надменно рассмеялась прямо в лицо детективу. – Хотите поговорить со мной о намерениях или об искренности? А может быть, о чести? Вам известно такое слово?.. Узнать о моих намерениях! Подумать, какая наглость! – и снова раздражающий Байрона девичий смех.

– Безумна! Ты безумна, Амелия… – хотел было отпрянуть детектив, но теперь уже Говард схватила его за ворот пиджака, въедаясь взглядом, точно прыская кислотой.

– Хотел узнать, зачем я выхожу за твоего отца? Думаешь, меня привлекло состояние вашей семьи? Но задумайся, если всё так, отчего бы мне не выбрать в мужья тебя, молодого, горячего детектива, который уже пятнадцать минут, как еле сдерживается, дабы не засунуть себе в штаны руку при виде моей груди?

– Вы забываетесь! Нет, вам не стать его женой! Вы недостойны носить фамилию моего рода! – Байрон резко дёрнулся, но Амелия лишь сильнее сжала пальцы.

– О, милый мой Дэни, уж сделай одолжение… – Говард хищно улыбнулась, а затем толкнула мужчину в грудь и быстрым шагом направилась к столу, пока Байрон приходил в себя.

Открыв верхний ящик, леди достала письмо, в котором судья подробно расписал, какие последствия ждут её семейство в случае отказа от брака. Вернувшись к детективу, девушка впихнула ему в руки конверт, бросив озлобленный взгляд на фамильный перстень, что украшал указательный палец.

– Вот вам искренность моих намерений, а также проявление небывалой щедрости Питера Байрона! И помяните моё слово, Даниэль, если вы ещё хоть раз поставите под сомнение мою честь, я выцарапаю вам глаза. А теперь забирайте письмо и убирайтесь вон из моего дома!

Игнорируя требование, детектив немедля извлёк лист из конверта, торопливо пробежавшись взглядом по знакомому до боли почерку.

– Святые угодники… – потрясённо вымолвил мужчина.

– О, боюсь в предложении судьи Байрона святости меньше, чем на штиблетах карманника, – иронично усмехнулась Амелия.

– Мисс Говард, я… простите меня… – детектив опустил взгляд и надавил на переносицу пальцами. Его бледное лицо стало стремительно багроветь, но не от злости, а от стыда.

Амелия, глубоко вздохнув, отвернулась.

– Полно, я тоже была непозволительно резка…

– Я немедленно поговорю с отцом и улажу это недоразумение! – решительно отозвался детектив.

– Недоразумение? Какое тонкое определение, – язвительно заметила леди.

– Вопиющую несправедливость! – тут же поправился Байрон. – Он отменит свадьбу, клянусь вам! И выполнит всё, что обещал, без каких-либо притязаний на вашу честь!

– Не давайте клятв, если не уверены, что сможете их сдержать, – печально ответила Амелия, обернувшись.