Кровь и Плен

Я нахмурилась, вспоминая ночь. Не то, на чем она завершилась, а встречу на Духовном озере. Коснулась руки там, где под светлой тканью скрывалось кольцо, сотворенное из теневого сердца.

«Это не то, что я ожидал увидеть этой ночью», – всего лишь сказал Люций, когда я оказалась в теле Сезара.

Ему ведь совершенно все равно? И когда я находилась в теле Майи, тоже было наплевать. Это не удивляло, ведь я сама понимала, что узнала бы Люция в любом обличье. Но все же это озадачивало. И заставляло сердце стучать чаще.

Пока я размышляла, перед глазами предстало видение: сначала недавнее воспоминание у реки после выпитого вина, сменившееся пещерой под Северной крепостью. Грот и Моран по пояс в воде, с окутывающими его фигуру влажными светлыми волосами.

Я сглотнула, качая головой и укоряя саму себя: «Думаю невесть о чем. Как можно в такой ситуации?»

Глубоко вдохнув, я на мгновение прикрыла глаза. Голова раскалывалась после морозии, и к этой боли примешивался зов. Он стал громким и настойчивым, порой заглушая остальные голоса и шум, что царил за окнами обители, – у стен собрались люди. Сотни человек, разбивших лагерь на землях светлого ордена.

Первых паломников прогоняли, но вскоре их стало настолько много, что вежливые уговоры больше не действовали, а силу применять даэвы не решались. Толпа как спичка – стоит появиться искре, и возгорится пламя недовольства.

Стоя на верхнем этаже центральной башни, я видела, что многие приехали целыми семьями. Они разжигали костры, готовили пищу, ставили палатки и молились. Среди них ходили люди в белых рясах. Они активно жестикулировали и будто двигались по одному продуманному маршруту, иногда даже до башни доносились их громкие голоса.

Они проповедовали.

Я отошла, массируя виски. Медитация не помогала. То ли из-за напитка из морозии, то ли сердце светлой богини желало, чтобы его скорее отыскали, – я совершенно не могла унять его зов. Это выматывало и злило.

Остаток ночи меня не отпускали видения. Бессмысленные, состоящие из воспоминаний и картин того, что случилось накануне. Когда сознание вернулось, я очнулась вновь закованная в браслеты. Но Туманный лежал рядом, эфес положили прямо у головы.

Фредерик сидел на стуле – дремал, золотые волосы упали на щеки. В тот миг он не выглядел ни как глава ордена, ни как тот, у кого я оказалась в плену, он будто был просто моим братом, как в юности. И не испытывал тех чувств, которых не должен был.

«Фредерик любит тебя и вреда не причинит», – сказал мне Моран в крепости Северного ордена. В тот момент я и не думала о том, каким смыслом наполнены его слова.

Когда брат проснулся и мы вновь поговорили, я в полной мере это осознала.

Он не причинит вреда мне, но вместо меня пострадают другие… Пока настала очередь Сезара. За неподчинение будет страдать он, а не я. И если на совете все пройдет не так, как надо, именно его голова полетит с плеч.

Я предчувствовала подобное развитие событий, еще когда даэва приказали отвести в темницу. Не только брат внимательно слушал Долорес.

Вход в малый зал охраняли двое воинов в золотых масках, которые в этот знаменательный день находились в обители повсюду. А именно тем, что стояли за дверью, было приказано следить за мной и никуда не выпускать. Я была под их личной охраной.

До совета оставалось совсем немного, и я услышала голоса снаружи. Вдруг дверь отворилась, впуская внутрь дэву, которая замерла на пороге и настороженно смотрела на меня, будто увидела саму смерть.

Волосы светлой карамели потемнели, теперь они скорее приобрели оттенок шоколада. Но глаза оставались все такими же, почти золотыми, как волосы Фредерика, только на несколько оттенков светлее. Вместо мантии она была облачена в платье молочного цвета, складки которого переливались бирюзовыми оттенками и стекали к полу, словно вода. Рукава были такими же широкими, как у мантий, но полупрозрачная ткань не скрывала второй слой, облегающий руки точно вторая кожа. Ладони же вовсе оказались обмотаны белыми переливающимися лентами, лишь пальцы оставались видны. За исключением лица, практически вся ее кожа была скрыта тканью.

Я мгновенно узнала ее.

Возле дэвы остановилась девочка с такими же золотыми волосами, как у брата. Они пышным облаком окружали ее фигурку до пояса. На вид ей было не больше восьми, но на поясе уже висел деревянный клинок.

Мальчик, стоявший по другую сторону от матери, держался смелее, и он был больше похож на свою мать. Вместо игрушечного оружия на поясе у него уже был небольшой кинжал. Но в силу возраста лезвие наверняка было затуплено.

Я сглотнула, ощущая странное противоречие внутри.

Кровь рода Сорель была сильна, и черты Фредерика угадывались в обоих детях. Как и черты Долорес.

Дыхание перехватило.

– Ирис… – сорвалось с моего языка вместо приветствия, когда взор вновь коснулся супруги брата.

Взгляд дэвы изменился сильнее всего. В Академии Снов – беззаботный и пренебрежительный, теперь же – серьезный и печальный. Он словно просил о чем-то, но гордо, как и положено жене главы ордена Сорель.

– Дети, познакомьтесь, это ваша тетя, – сухо откликнулась дэва.