Кровь и Плен

Девочка прижалась к маме, а вот мальчик опустил голову, совсем как взрослый.

Я склонилась, ощущая тепло, разливающееся в груди. Намереваясь встретиться с детьми Фредерика, я не ожидала того, что почувствую при этом. Жар в сердце и оцепенение, что перетекали в желание позаботиться, узнать их лучше. В их глазах я видела дорогих мне даэвов. Тех, что канули в небытие. Навеки закрывшую глаза Долорес и своего брата, юношу, от которого в настоящем, мне казалось, не осталось ничего, кроме оболочки.

– Меня зовут Сара. Возможно… Ваши отец или мать рассказывали обо мне, – представилась я, не ожидая услышать ответ, который все же последовал.

Во взгляде девочки промелькнуло понимание, а мальчик нахмурился и выпалил:

– У отца в спальне есть твой портрет. – Ребенок совсем не скрывал, что ему это не по нраву. – Большой, во всю стену.

– Даян, – одернула его мать.

Я тяжело сглотнула, смотря в ясные глаза ребенка.

– Как давно пробудился твой дар? – спросила, понимая, что у него дар эмпата. Я намеренно увела тему в другую сторону, стараясь успокоить разум и не позволить услышанному вновь погрузить меня в пучину собственных мыслей.

– Недавно. Всего год прошел, – ответила вместо него Ирис. – Даян, возьми Сэйру, и немного погуляйте. Если кто спросит, скажи, что ведешь сестру на кухню за пирогом.

Мальчик кивнул, обходя маму, и требовательно протянул сестре руку. Я проводила детей тяжелым взглядом.

– Ее зовут Сэйра? – спросила я, когда дверь закрылась.

Сэйра… Один из вариантов моего имени, который в мое время практически забылся.

– Да, – отозвалась Ирис, отворачиваясь и делая несколько шагов к окну. Звук ее каблуков эхом разнесся по полу. – Твое имя считается священным и неприкосновенным. Его больше не дают детям. Но Фредерик все равно нашел способ назвать ее в честь тебя.

Я знала, что брат горевал по мне, но забывала, насколько сильно. Достаточно, чтобы обратить мою смерть в чужую веру. И я не подозревала, что для кого-то все это время мой облик и даже имя являлись тяжким бременем.

– Я не могу долго здесь находиться. Предполагается, что мы столкнулись случайно. Прошу, пусть так и останется. Я пришла сюда не для того, чтобы улыбаться и поздравлять с восстанием из мертвых, – бросила Ирис, напряженно оглядываясь на дверь за спиной.

– Хорошо. Я сохраню все в тайне. Почему ты искала меня?

– Меня лишь волнует, что значит твое возвращение для моих детей и меня.

– Я пленница. Не думаю, что могу как-то повлиять на вашу судьбу.

Ирис усмехнулась, качая головой:

– У тебя гораздо больше власти, чем ты думаешь, Сара. Мои дети не будут значить ничего, если у вас с Фредериком появятся свои.

От ее слов из легких вышибло воздух. Руки сжались в кулаки от нахлынувшего гнева. Потребовалось несколько секунд, прежде чем я взяла эмоции под контроль. Я злилась не на нее, а на брата. Его жизнь могла быть иной – счастливой, правильной. Не той, где глава крупнейшего ордена тоскует по умершей сестре, пренебрегая своей настоящей семьей, которая оказалась ему в тягость. Женившись, Фредерик будто лишь исполнил свой долг, а не создал семью.

– Этого никогда не случится. Мы родственники, а не возлюбленные. Фредерик может думать что угодно, но это противоестественно и неправильно. Пусть в наших жилах не одна кровь, но узы, что связывали нас раньше, имеют для меня гораздо большее значение.

Ирис опустила взгляд. Дэва взвешивала каждое свое слово, подбирала правильные фразы. Чувствовалось, что даже встреча со мной являлась уступкой со стороны ее гордости.

– Мои дети… Ты их тетя. В будущем, как бы ни сложилась ситуация, защити их. – Она посмотрела прямо на меня, требуя, а не прося.

«Ты даже себя защитить не можешь, как ты можешь обещать защиту кому-то другому?» – сказал бы Люций Моран. Только очнувшись на земле теневых, в подобных словах я слышала его насмешку. Теперь же в каждой фразе звучала лишь забота. Не зная кого-то, так легко неправильно понять его мотивы и поступки.

Я посмотрела туда, где еще минуту назад стояли дети Фредерика и, что едва ли не важней, внуки Долорес.

– Я позабочусь о них, – сказала я, давая обещание скорее себе, чем дэве, и подняла взор.

Больше всего в этой ситуации меня беспокоила не ответственность, возложенная на мои плечаи, а то, что жене главы ордена вообще пришлось меня просить. Это было неправильно и слишком жестоко. Мир попрал все свои законы.

– Что здесь происходит? – раздался строгий голос Фредерика. Ирис побледнела, и от меня это не укрылось.

Я сжала зубы, чувствуя, как заныла вся челюсть. Головная боль тотчас усилилась, заставив хриплый вдох вырваться из уст.

– Мне уже нельзя увидеть твою супругу? – севшим голосом спросила я у него. – Чего еще мне нельзя сделать, брат?

Фредерик качнул головой, молчаливо приказывая Ирис уйти. Казалось, мои слова его отвлекли, но я не обманывалась на этот счет. Фредерик Сорель не глупец, которого можно так просто обхитрить.

– Чего она хотела? – требовательно бросил он.

– Лишь поприветствовать. Раньше ты больше доверял своей семье, – ледяным тоном проговорила я, наблюдая за приближением Фредерика.