Кровь и Плен

Наблюдая за происходящим снаружи, я испытывала сложные чувства: неверие смешалось с зябким ощущением опасности. Всего за один день верующих собралось слишком много, я уже видела, как даэвы создавали печати, усиливая защиту. В обычное время магия знаков была направлена на нечисть, а вовсе не на людей.

С момента ухода Фредерика небо успело окраситься в багрово-золотые тона, а край небесного светила коснулся верхушек деревьев. Использовав это время для медитации, я смогла приглушить зов в голове, успокоить беспокойные мысли и обратиться чувствами к пленнику, который томился в подземелье обители.

Наша с Сезаром нить стала прочной и толстой, как канат. Новый дар реагировал на мое желание не отпускать дива. Мне было важно знать, что он в порядке. Понимать, что время в запасе еще есть.

Временами див разговаривал шепотом, в первый раз я даже не сразу поняла, что слышу именно его голос, а не отголоски мыслей. Он доносился до меня так ясно, будто я сама находилась в той темнице.

Див ругал меня за случившееся у Духовного озера и за произошедшее после. Спрашивал, зачем я вернулась. Он не доверял Фредерику, но испытывал еще меньше симпатии к Морану.

Но Сезар сохранял спокойствие, терпеливо ожидая битвы. Прямо как в нашу встречу на темных землях, когда, собираясь вступить в сражение с теневыми, див неспешно готовился к бою, снимая мантию.

«Почему он служил ордену Сорель все эти годы?» – невольно посетил меня вопрос. Пусть брат стал главой, но истинное отношение Сезара, проявившееся в юные годы, осталось прежним.

Может, его верность ордену была куда правдивее моей, а я лишь притворялась? Пыталась соответствовать ожиданиям, быть сильнее остальных, чтобы никто даже не вспоминал о том, что я когда-то жила с людьми?

Возможно, это были неуверенность и страх. Не разобравшись в себе, я слепо верила, что ничего не боюсь, но на самом деле опасалась всего на свете.

Я прикрыла глаза, будто надеясь закрыться от хаоса, творящегося снаружи.

И в это время раздался тихий щелчок – в сопровождении двух воинов в золотых масках, полностью скрывающих их лица, внутрь вошла Флёр.

На мгновение я будто приросла к полу, прежде чем шагнуть навстречу, накидывая капюшон на голову. В отличие от стражников, чьи плащи имели светло-серый цвет, мой едва не светился девственно-белым. Нам впору поменяться накидками, чтобы отразить суть.

– Пора, – холодно сообщила советница, не обращая внимания на других воинов, все еще находящихся в комнате. Она держалась властно и независимо, как только возможно при ее положении в ордене. Красно-золотая повязка все тем же кричащим знаком отличия оставалась на ее предплечье.

Я кивнула, инстинктивно поднимая руку, чтобы прикоснуться к мечу. Но пальцы нашли лишь пустоту. Без Туманного я опять ощутила, как беспокойство и гнев сплелись между собой и комом подкатили к горлу. А в голове вновь стал нарастать тот таинственный зов, что не покидал меня уже больше суток.

Поравнявшись с Флёр, я покорно направилась вместе с дэвой к главному залу. Дверь позади затворилась, погружая нас в тень колонн, что выстроились ровным рядом по краям коридора, ведущего в главный зал. Всего несколько шагов, и мы выйдем из их тени прямиком к воинам, стоящим у высоких двустворчатых дверей, за которыми уже два часа как длилось собрание «Союза Девяти» и короля Исонии.

– Считаешь, что вернуться в обитель было ошибкой? – спросила советница.

– Пока не знаю, – призналась я. – Пойму чуть позже.

Я многое узнала и поняла, услышала зов светлого сердца, в конце концов. Но теперь меня волновала цена, которую я могла заплатить за эти знания. Отчасти нынешняя ситуация вызывала чувство дежавю, совсем недавно я будто находилась в том же положении. Сбегала домой с вражеских земель. И, сравнив происходящее, смогла понять разницу. Понять, кто на самом деле мне ближе.

Но если задуматься, меня изначально смутило то, с какой легкостью я сбежала, и то, насколько быстро Моран меня отыскал. Он был готов. Люций словно знал мой замысел еще до того, как тот созрел в моей голове.

Одной силы мало, чтобы выжить на протяжении стольких лет, когда войну на тебя объявил весь свет.

Мой взгляд коснулся Флёр.

– Твоя верность ему вызывает восхищение, – заметила я, переводя взор на двустворчатые двери, что вот-вот должны были отворить перед нами.

– Возможно. Но она ничто по сравнению с его верой в тебя, – без колебаний отозвалась она в тот самый миг, когда нас озарил свет. Главный зал заливало заходящее солнце, а сияние сфер с глимой не оставляло в помещении ни единого темного уголка. Среди теплого золотого света танцевали алые и оранжевые лучи, сливавшиеся с зелено-голубыми, проникающими через цветные витражи на окнах.