Кровь и слезы Луганска

 В этот же момент дверь пнул Воронцов. Фил сделал страшное выражение лица: выпучил глаза, сморщил лоб и раззявил щербатый оскал. Отнял ладонь ото лба и, раскрячив во все стороны пальцы, сунул ее в лобешник Воронцову. Тот немного испугался и сделал шаг назад. Сержант проскочил в дверную щель, немедленно закрыл за собой дверь и зашипел на Воронцова:

— Обдолбался что ли, пижон? Бегом в казарму и в форму переодевайся.

 Воронцов попытался что-то сказать, но не успел. Ладонь Фила сжалась в кулак. Сашка еще ни разу не видел флегматичного сержанта-даоса в таком состоянии.

— Да у меня же сумки! — прошептал он в ответ.

— На пенис их намотай и бегом в казарму. Дневальным будешь! Сиди у тапика и читай наставление.

— Какое наставление?

 - Любое, твою мать! Бегом! Держи ключ!

 Пока они шипели, за спиной, в помещении, что-то опять зашумело. Воронцов забросил котейку на крышу бетонного колпака, служившего еще и летним душем, и побежал до располаги.

 Вот если его поймают укропы и начнут допрашивать, то будет как в том анекдоте: почему советские солдаты в плену ничего не рассказывают? Да потому что матчасти не знают. Воронцов до сих пор не знал, на территории какой шахты они живут. От столовки до спального помещения — метров сто по дороге и метров пятьдесят через забор. Но это если сумки в дыру пролезут. Нафиг, по дороге, через ржавые ворота.

 И в этот момент проснулся Персик. Увидев штатского, рявкнул как стодвадцатидвух-миллиметровый миномет. А потом, медленно набирая скорость словно першерон, погнался за Воронцовым. По запаху понял, что вроде как из своих, но на всякий случай, прицелился и куснул чуть ниже спины. Легонько куснул, пальто не прокусил. Воронцов, помня о том, что орать нельзя, замычал, остановился, развернулся и попытался лягнуть пса. Персику игра понравилась. Он отскочил, виляя хвостом. В глазах его сконцентрировалось все добро мира и желание любви и ласки.

 Воронцов побежал. Персик куснул. Воронцов повернулся. Персик отскочил.

 И так четыре раза подряд. Наконец, Воронцов заскочил в располагу, споткнулся о порог и загрохотал по бетону всем, что у него было. Включая кости, конечно.

 Персик побежал обратно, надеясь на новый раунд игры. Но вдруг притомился и грузно упал на бок, в тенечек.

 А Воронцов метнулся в свою комнату, кое-как запихал сумки под кровать, стал переодеваться в пиксель. Потом бросился в дежурку, схватил методичку для наводчиков и стал ждать звонка тапика. Звонка не дождался, в дверь застучали. Оказывается, он ее успел закрыть на засов. Он подошел к входной двери и, не раскрывая маленького окошечка на уровне глаз, грозно спросил:

— Пароль?

 Пароль не знал, естественно, никто за пределами батареи. Он был настолько прост, что о нем даже все аналитические отделы хоть ВСУ, хоть ЦРУ не догадались бы.

— Майор!

— Саня, ты? — раздался голос Злого.

— Я...

— Открывай.

— Пароль, — ответил Воронцов и вспомнил, что у него оружия нет. «Молодец» — поздравил себя Сашка и побежал к кровати. Его «калаш» всегда висел рядом с изголовьем. Да, да, он знал, что оружие в оружейке и все такое, но! Именно, что но...

 Тем временем к располаге подогнали сержанта. Тот опять пнул в дверь. На этот раз Саня был уже готов к встрече:

— Фил, слава Украине.

— Одесса, героям слава.

— Да вы тут охерели! — раздался начальственный мат.

— Никак нет, тащ полковник, — ответил Воронцов, открывая дверь. — Никакой каклодиверс не догадается ночью «славу юкрейн» орать тут. Тем более, мы позывные добавляем.

— Ты как разговариваешь? — вскипел проверяющий. Воронцов пожал плечами:

 — А че такого?

— На губу захотел?

 Рядовой разглядел полковника. Невысокий, борзый, худощавый, но уже с жиринкой. И, пожалуй, лет на пять-семь младше Воронцова.

— Да я б не против, выспаться можно, только кто воевать-то будет? — демонстративно поправил потертый «калаш» Воронцов. Фил тихо заржал, замахал руками и ушел куда-то за угол. На лицо несчастного Злого лучше было не смотреть.

 Впрочем, на полковника тоже.

 Хорошо быть рядовым. Дальше Желоба не пошлют, звание не снимут и уволить не уволят. Ну что ты, проверяющий, сделаешь ополченцу? Да, понятно, что уже не ополченцы, а рядовые Народной Милиции, но по факту-то как были добровольцами, так и остались. «Ну, уволь меня всего» — подумал Воронцов и ухмыльнулся. «Через неделю опять буду стоять здесь». Видимо, в голове проверяющего что-то такое же мелькнуло. Он отодвинул рядового и зашагал внутрь помещения.

 Помещения...

 Окна были выбиты еще в четырнадцатом. Потом на шахте стояли казаки. Они где-то надыбали одеял и полиэтилена. Забили разбитые окна этими одеялами, завесив их пленкой.

 Здание шахтоуправления было наполовину разбито прямыми попаданиями. Не было воды, не работала канализация. Каким-то чудом сохранилось электричество, а из соседнего кафе, что за забором, дотягивался халявный вай-фай. Поэтому служить на располаге было в кайф. Закрылся наглухо и шпиль в танчики. Главное, не уснуть.