Кровь и железо

За окном были сады. Деревья, трава, широкие аккуратно постриженные лужайки. Группы жирных бледных мужчин и женщин валялись на солнышке на аккуратно постриженной траве, набивая свои потные морды едой. Лакая выпивку. Она сердито посмотрела на них. Жирные, уродливые, ленивые розовые, у которых нет Бога, кроме еды и безделья.

— Сады, — фыркнула она.

Во дворце Уфмана были сады. Она смотрела на них через маленькое окошко своей комнаты. Своей клетки. Задолго до того, как он стал Уфманом-уль-Доштом. Когда он был всего лишь младшим сыном императора. Когда она была одной из множества его рабынь. Его узницей. Ферро наклонилась и плюнула в окно.

Она ненавидела сады.

И города она тоже ненавидела. Обители рабства, страха, вырождения. Их стены — это стены тюрьмы. Чем скорее она уберётся из этого проклятого места, тем счастливее будет. Или менее несчастной, по крайней мере. Она отвернулась от окна и снова сердито посмотрела. Все пялились на неё.

Первым заговорил тот, которого звали Байязом.

— Ты определённо нашёл весьма поразительную вещь, брат. В толпе такую не пропустишь, а? Ты уверен, что она — то, что мне нужно?

С минуту Юлвей смотрел на неё.

— Уверен, насколько это возможно.

— Я стою прямо здесь, — прорычала она им, но лысый розовый продолжал говорить, словно она не слышала.

— Она чувствует боль?

— Немного. Она сражалась с едоком на дороге.

— Правда? — Байяз тихо хихикнул. — И как сильно эта тварь[86] её ранила?

— Сильно, но уже через два дня она могла ходить, а через неделю выздоровела. На ней не осталось ни царапины. Это не нормально.

— Мы оба в своё время видели много ненормального. Мы должны быть уверены. — Лысый сунул руку в карман. Ферро подозрительно смотрела, как он вытаскивает кулак и ставит на стол. Когда он убрал его, на дереве остались два гладких отполированных камня.

Лысый наклонился вперёд.

— Скажи, Ферро, какой из этих камней синий?

Она сурово уставилась на него, а потом на камни. Между ними не было никакой разницы. Они все смотрели на неё, теперь внимательнее чем прежде, и она стиснула зубы.

— Этот. — Она указала на тот, что слева.

Байяз улыбнулся.

— Именно тот ответ, на который я надеялся. — Ферро пожала плечами. Повезло, подумала она, угадать тот, что нужно. Потом она заметила выражение лица здоровенного розового. Он хмуро смотрел на два камня, словно чего-то не понимал.

— Они оба красные, — сказал Байяз. — Ты ведь не различаешь цветов, не так ли, Ферро?

Так значит лысый розовый её одурачил. Она не понимала, как он узнал, но была уверена, что ей это не нравится. Никто не смеет дурачить Ферро Малджин. Она начала хохотать. Грубо, отвратительно, неумелым захлёбывающимся смехом.

А потом бросилась через стол.

Выражение удивления только начало появляться на лице старого розового, когда её кулак врезал ему по носу. Он заворчал, его стул покачнулся назад, и лысый растянулся на полу. Она поползла по столу, чтобы броситься на него, но Юлвей схватил её за ногу и утащил обратно. Её пальцы не попали по шее лысой сволочи, и вместо этого перевернули стол набок. Два камня укатились по доскам.

Она высвободила ногу и бросилась на розового старика, который, пошатываясь, поднимался с пола, но Юлвей схватил её за руку и снова оттащил, непрерывно завывая:

— Спокойно! — За свои старания он получил от неё локтем по лицу и сполз по стенке, а Ферро упала на него сверху. Она поднялась первой, готовая снова броситься на лысую сволочь. Но к этому времени здоровяк уже стоял на ногах и двигался вперёд, всё ещё глядя на неё. Ферро улыбнулась ему, сжав кулаки по бокам. Теперь она посмотрит, насколько он на самом деле опасен.

Он сделал ещё шаг.

Потом Байяз выставил руку, удерживая его. Другую он прижал к носу, пытаясь остановить текущую кровь. И начал хихикать.

— Очень хорошо! — закашлялся он. — Очень яростно, и чертовски быстро. Без сомнений, это то, что нам нужно! Ферро, надеюсь, ты примешь мои извинения.

— Чего?

— За мои ужасные манеры. — Он вытер кровь с верхней губы. — Меньшего я и не заслуживаю, но я должен был убедиться. Я прошу прощения. Я прощён? — Теперь он выглядел как-то по-другому, хотя ничего и не изменилось. Дружелюбный, деликатный, честный. Раскаивающийся. Но чтобы завоевать её доверие, нужно нечто большее. Намного большее.

— Посмотрим, — прошипела она.

— Я только об этом и прошу. А ещё, чтобы ты дала нам с Юлвеем минутку, чтобы обсудить некоторые… вопросы. Вопросы, которые нужно обсуждать наедине.

— Всё в порядке, Ферро, — сказал Юлвей, — они друзья. — Она была чертовски уверена, что никакие они ей не друзья, но позволила проводить себя за дверь вслед за двумя розовыми. — Постарайся только не убить кого-нибудь из них.

Эта комната была похожа на остальные. Эти розовые, должно быть, богатые, хотя по их виду не скажешь. Огромный очаг из тёмного камня с прожилками. Подушки, мягкая ткань на окнах с вышитыми тонкими стежками цветами и птицами. С картины на стене на Ферро хмуро смотрел суровый мужчина с короной на голове. Она хмуро посмотрела на него в ответ. Роскошь.

Роскошь Ферро ненавидела даже больше садов.