Кровь и железо

Роскошь означала плен вернее, чем прутья клетки. Мягкая мебель сулила опасность вернее, чем оружие. Ей нужна была лишь жёсткая земля и холодная вода. Мягкие вещи размягчают, а Ферро этого было не надо.

Там ждал ещё один мужчина, который ходил кругами, держа руки за спиной, словно ему не нравилось подолгу стоять спокойно. Не совсем розовый — его обветренная кожа по цвету была чем-то средним между кожей Ферро и остальных. Голова побрита, как у жреца. Ферро это не нравилось.

Жрецов она ненавидела больше всего.

Но, когда он её увидел, несмотря на все её презрительные взгляды его глаза просветлели, и он поспешил к ней. Странный маленький человечек в поношенной в путешествиях одежде, и его макушка доставала Ферро лишь до рта.

— Я брат Длинноногий, — он замахал руками, — из великого ордена навигаторов.

— Повезло тебе. — Ферро повернулась к нему боком, стараясь расслышать, о чём говорят два старика за дверью, но Длинноногого было не смутить.

— Да, повезло! Да, да, определенно повезло! Бог поистине благословил меня! Уверяю, никогда во всей истории не было человека, который так хорошо подходил бы к своей профессии, или профессия к человеку, как я, брат Длинноногий, подхожу к благородной науке навигации! От покрытого снегами Севера до залитых солнцем песков дальнего Юга, весь мир поистине мой дом!

Он улыбнулся ей с тошнотворным самодовольным выражением. Ферро его проигнорировала. Двое розовых, здоровяк и тощий, разговаривали друг с другом в дальнем конце комнаты. Они говорили на языке, которого она не понимала. На слух — словно хрюкали два поросенка. Говорили может и о ней, но ей было все равно. Они вышли в другую дверь, оставив её наедине со жрецом, который продолжал шлёпать своими губами.

— В Земном круге очень мало народов, которых я, брат Длинноногий, не знаю, и всё же я в затруднении насчет твоих корней. — Он выжидающе замолчал, но Ферро ничего не сказала. — Значит, ты хотела бы, чтобы я угадал? И в самом деле, загадка. Посмотрим… форма твоих глаз — как у жителей дальнего Сулджука[87], где чёрные горы отвесно вздымаются из блестящего моря, действительно. С другой стороны твоя кожа…

— Заткнись, пиздюк.

Он замер на полуслове, закашлялся и отошёл, оставляя Ферро прислушиваться к голосам с той стороны двери. Она улыбнулась сама себе. Дерево было толстым, и звуки приглушались, но два старика и понятия не имели, насколько острый у неё слух. Они говорили на кантийском. Теперь, когда идиот-навигатор умолк, она могла разобрать каждое слово, что говорил Юлвей.

— … Кхалюль нарушил Второй Закон, и поэтому ты нарушишь Первый? Мне это не нравится, Байяз! Иувин никогда бы этого не позволил! — Ферро нахмурилась. У Юлвея в голосе звучала странная нотка. Страх. Второй Закон. Ферро помнила, он говорил о нём едокам. Запрещено есть человеческую плоть.

Затем она услышала лысого розового.

— Первый Закон — это парадокс. Вся магия идет с Другой Стороны, даже наша. Когда ты что-то изменяешь, ты касаешься нижнего мира. Когда ты что-то создаёшь, ты занимаешь у Другой Стороны, и этому всегда есть цена.

— Но цена может оказаться слишком высока! Это Семя — ужасная, проклятая вещь. Из него не вырастет ничего, кроме хаоса! Сыновья Эуса были такими великомудрыми и могущественными, и это Семя стало их концом, всех их, по-разному. Ты мудрее Иувина, Байяз? Хитрее Канедиаса? Сильнее Гластрода?

— Нет, брат, но скажи мне… сколько едоков создал Кхалюль?

Долгая пауза.

— Не уверен.

— Так сколько?

Еще одна пауза.

— Возможно, две сотни. Возможно больше. Жрецы прочёсывают Юг в поисках всех, кто чего-то стоит[88]. Теперь он создаёт их всё быстрее и быстрее, но большинство из них юные и слабые.

— Двести или больше, и их число всё растёт. Многие слабы, но среди них некоторые сравнятся с тобой или со мной. Те, что были учениками Кхалюля в Старое Время — та[89], кого называют Восточным Ветром, и треклятые близнецы.

— Будь прокляты эти суки! — простонал Юлвей.

— Не говоря уже о Мамуне, чья ложь и породила этот хаос.

— Проблема глубоко укоренилась ещё до его рождения, и ты это знаешь, Байяз[90]. И всё же Мамун был в Бесплодных землях. Я чувствовал, что он близко. Он стал ужасно сильным.

— Ты знаешь, что я прав. Тем временем наши ряды почти не пополняются.

— Я думал этот Ки подаёт надежды?

— И нам всего-то нужно ещё сотня таких как он, и двадцать лет, чтобы их обучить. Тогда мы будем на равных. Нет, брат, нет. Мы должны использовать огонь против огня.

— Даже если огонь сожжёт и тебя и всё творение дотла? Давай я пойду в Саркант. Может, Кхалюль прислушается к доводам…

Смех.

— Он поработил половину мира! Когда ты проснёшься, Юлвей? Когда он поработит остальную половину? Я не могу позволить себе потерять тебя, брат!

— Помни, Байяз, есть вещи похуже Кхалюля. Намного хуже. — Его голос стих до шёпота, и Ферро напрягла слух. — Рассказчики Тайн всегда слушают…

— Довольно, Юлвей! Об этом лучше даже не думать! — Ферро нахмурилась. Что за чушь? Рассказчики Тайн? Каких тайн?

— Вспомни, что говорил тебе Иувин, Байяз. Остерегайся гордыни. Ты использовал Искусство. Я это знаю. Я вижу тень на тебе.