Кровь на шпорах

− Я знаю, сеньор де Уэльва непременно понравится тебе! − Тереза присела на корточки перед ним. В дырявом гамаке широкой юбки, натянутой меж колен, лежали ее загорелые руки. Из-под черных бровей на отца смотрели родные лукавые глаза.

Старик, любя, потрепал ее за мочку уха и протянул:

− Будем надеяться, что так и станется, дочка… − и тут же рявкнул: − Кофе бежит, неряха!..

Глава 2

− О Моисей!

− Почти… − Сальварес оттолкнул от двери старика Катальдино, как ржавую мотыгу. При виде забитых пылью людей де Аргуэлло кости старика заныли, точно челюсть, полная гнилых зубов. − Но уже ночь на дворе, сеньоры, я закрываюсь…

− А ты что, опаздываешь на свидание, Йозе? У тебя еще что-то стоит в штанах?

Волонтеры втиснулись в дом и теперь по-свойски оседлывали табуреты.

− Это твой там торчал недоносок у дверей лавки? −Сальварес буравил взглядом пепельное от волнения лицо старого еврея.

− Си, сеньор… Боже! Что вы сделали с моим сыном?

− Ничего.

− Он жив?

− Да. Я пощадил его, лишь немного подковав, чтобы он яснее воспринимал мир. Это пойдет сопляку только на пользу… Ну, ну! Не дергайся, старый!

− О Боже! − голос Катальдино дребезжал от волнения, как ложка в стакане. − Я думаю, вы, дон Сальварес, не за этим явились… Святой Себастьян! Вы безрассудный человек, сеньор де Аргуэлло. Вы просто пугаете…

− Но инсургенты, папаша, тебя пугают, похоже, больше?

− Истинно так, ваша светлость… − он покачал грустно головой, словно сам себя жалел. − Не в лучший день вы пожаловали к нам. «Змея в траве» притаилась в Навохоуа… Королевские войска ушли из наших мест и не сегодня-завтра здесь могут появиться повстанцы, − промямлил горбатый Йозеф Катальдино, старожил деревушки и содержатель мало-мальской харчевни, больше напоминавшей хлев для свиней, чем постоялый двор.

− А по-моему, старик, ты трешь языком, потому что скупость в тебе родилась прежде совести. Я вижу, ты крепко забился в свою нору, чтобы тебе не напекло плешь. Но запомни, если решил, что, натянув кипу47 до ушей, спрятался от всего света, то глубоко ошибся. Кстати, сегодня такой же хороший день, как и любой другой для того, чтобы накормить честных католиков, − голос лейтенанта зазвучал, точно на чугунную сковороду бросили пригоршню гвоздей. − А насчет инсургентов, горбун, я знаю и без тебя. Из Навохоуа люди бегут, как крысы с тонущего корабля. Но когда я здесь, − он хлопнул себя по мореной рукояти пистолета, − они, наоборот, летят тучами на борт.

Хозяин, всем своим видом напоминавший прокаленную на солнцепеке мозоль, нерешительно двинулся вдоль грубо сколоченной стойки, толкая перед собой здоровенную мокрую тряпку. Птичьи глаза его были полны беспокойства.

− Конечно, конечно, чем могу помогу, дон Сальварес… А как иначе, сеньор, мы же все люди. − Он искоса взглянул на младшего де Аргуэлло, и в тот же миг ему показалось, что его словно прижгли раскаленным тавром. Красивое лицо испанца стало пугающе хищным, обнажив резкие черты, и ничего хорошего не сулило.

− Надеюсь, ты давно усвоил, старик, чту я больше всего ценю в людях?

− Да, сеньор, да… − едва слышно прохрипел Йозеф, сверкая золотым зубом. − Преданность?..

− И молчание, амиго. А лучше всего, как ты знаешь, молчат мертвые. Поэтому…

− О мой Бог! − старик Катальдино едва не прорубил пол коленями, бухнувшись в ноги де Аргуэлло. − Я умоляю, не убивайте! О мой сын Давид! Кто присмотрит за ним?!

− В чём дело? Встань. У тебя что, припадок?

− Простите, дон, но я подумал… − сердце бедняги билось так сильно, что готово было выскочить вон. Он втянул глоток воздуха, пропахшего табаком вперемешку с перцем чили, и кое-как поднялся; ноги скользили в луже пива, которое он расплескал, увидав нежданных гостей.

− Перестань трястись! Я всё тот же, амиго… Кто следует закону…

«…и переступает его, когда это выгодно…», − отметил про себя лавочник, согласно кивая головой.

− Ты что же, Катальдино, думаешь, я совсем зверь, иль сумасшедший?

− Не более чем обычно, дон. Ой! Вернее, я хотел сказать, совсем нет, ваша светлость…

− Уговорил, речистый. Давай хлебнем, − лейтенант поднял глиняную кружку. − За тебя, старик, настоящего друга и порядочного прощелыгу.

− Благодарю, благодарю, сеньор. Только не надо меня так сжимать…

Зубы Йозе клацали по кружке, вино текло по жидким усам, не попадая в рот.

− Может… вам нужны… деньги? − Катальдино подобострастно осклабился. Тряпка сыро шмякнулась на пол. Руки продолжали мелко дрожать − не уймешь.

− У меня денег, горбун, больше, чем нам нужно вместе с тобой. И не криви рожу, Йозе, я же не прошу на ночь твою жену. Вина, мяса и девок моим солдатам! Если уж какому слову и суждено будет когда-нибуть оторвать им яйца, то пусть этим словом будет «шлюха»! Так, ангелы?!

Сальварес, стягивая кожаные перчатки, посмотрел в сторону сидевших за длиннющим столом волонтеров.

− Си, команданте! − Солдаты уже муслявили карты и гоняли кости в стакане.

− Эй, мозгляк! Шевели каблуками, если тебе дорога жизнь. Пиво кончилось!

В стойку полетела пара порожних кружек.