Кровь на шпорах

Андалузец закрыл глаза, но в них всё так же стояли черно-коричневые комочки земли со светлой зеленью травинок, прилипших к подошвам сапог братьев. Каштановая полоса волос из-под черного лопуха шляпы Фернандо и загорелая, со складкой напряжения, шея Алонсо.

− Погибли братья… − Мигель затуманенным, отсутствующим взглядом смотрел на Диего. − Наверняка те, кто нападал, решили, что вы в карете… Братья погибли, защищая вашу карету, дон.

− Лучше бы они думали о себе, − майор приобнял юношу. − Живые, они не имели цены.

* * *

В полдень следующего дня они похоронили их в стороне от ристалища, на холме, где плотные цветки белоцвета, поднявшись над землей, волнились под ветром как пенные гребни; где над зарослями их кружили яркими конфетти бабочки; где дышалось легко и было много солнца.

− Да пребудет с вами Иисус! Помяни их, Господи, во Царствии своем и даруй им рай на небесах, ад на земле они уже получили. Amen.

Диего повернулся к Мигелю:

− Я знаю, кто убил их.

Слугу точно хлестнули плетью, он побледнел. Черные глаза сузились и, не мигая, впились в майора.

− На свою беду они сотворили две смертельные ошибки: первая − они оставили меня в живых; вторая − они выдали себя. Нет, Мигель, это были не драгуны капитана, а иезуиты. Люди Монтуа! Тем лучше, теперь я знаю, от какой змеи ждать следующего укуса.

− Значит, придется убить их, дон…

− Да. Если они не убьют нас раньше.

Оба помолчали, глядя на могилу братьев, нашедших приют в далекой стране за океаном.

− Но ты не вешай нос. Мы солдаты, а не священники. Помни всегда, что надежда и победа на острие нашего оружия! Пойдем. − Диего надел шляпу. − Антонио, должно быть, уже приготовил обед. Надо торопиться.

− Салют бы дать… − Мигель поднял ружье.

− Не стоит, − дон строго посмотрел на слугу. − Могила − место тихое. А грохоту и пальбы они при жизни наслушались. Хотя… − майор наморщил лоб, − давай, Мигель, братья были настоящими солдатами. Я думаю, они услышат нашу скорбь.

* * *

На подходе к привалу, где остались Тереза с отцом, они приметили самого Муньоса. Тот с великим усердием рылся среди мертвецов, как боров среди желудей, в поисках легкой наживы.

Рядом, на трупах солдат и лошадей, кучно громоздились стервятники, черные могильники с железными клювами вместо заступов. Они не испугались, не взлетели при появлении новых людей. Таращась холодно и колко, они продолжали подскакивать и ковылять в танце смерти на неподвижных телах, ворошили перья и вырывали клювами куски мертвого мяса.

Старик настолько вошел в азарт, что не только не услышал шагов, но и не заметил, как к нему подошли.

− Эй, ты что делаешь? − возмутился Мигель.

− Пошел прочь, я занят делом, − рука Початка нырнула за пазуху распростертого офицера.

− Я задушу эту жирную гадину, дон!

Но майор лишь отрицательно покачал головой:

− Мне нравится твой стиль, пузан: сдирать сапоги и золотые кулоны с убитых. Ты знаешь, как это называется, сволочь?

Початка точно прибило к земле, лишь сейчас до него дошло − за спиной дон Диего. Он неловко повернулся на своих толстых коротких ногах, судорожно утер лицо, будто его покрывала клейкая паутина:

− Какая спешка, сеньоры, мы уже едем? − волосатые пальцы прятали торчащий кончик золотой цепочки в щекастый карман. В этой компании Антонио, ей-Богу, чувствовал себя скверно, как рыба на берегу.

− Так ты не ответил на мой вопрос, мерзавец. Знаешь, как это называется?

− О заступись, Небо! Не серчайте, хозяин! Ну какой прок от Венеры, если она из мрамора, сеньор? Им, − Початок ткнул пальцем на трупы, − уже ни черта не надо! Понимаете, ни черта! А я… у меня дом… хозяйство… дочь…

− Ты, похоже, недурно знаешь, сколько можно здесь заработать? − Де Уэльва сочувственно подмигнул, старик клюнул и с жаром выдал:

− Ну вы скажете, дон! Конечно, знаю! Оттого и не спал всю ночь: клад-то рядом лежит! И вам советую: здесь добра хватит на всех! Вон, глядите, глядите! − он замахал руками, вспугивая конюков и грифов, − оно здесь повсюду, в каждом кармане и на груди, на пальцах и на зубах, в ушах и просто на земле! ЭТО ЖЕ ЭЛЬДОРАДО!!!

Его дикий крик восторга не потревожил дыхания неба, но изумил сеньора и слугу.

Вертя головой, Початок, точно безумный, принялся ползать на четвереньках среди бездыханных тел, выворачивая их карманы, дергая за окоченевшие пальцы, на которых блестело серебро или золото.

− Господи, и что за народ здесь живет? Уже и мертвых не чтут, − лицо Мигеля перекосило. − Это же всё равно, что могилы разрывать! Да он спятил, дон. Похоже, золотой бес вселился в него…

− Погоди, погоди, − майор не спешил с расправой. −Эй, Антонио! А ты не боишься приметы: брать вещи убитых − самого убьют?..

Муньос судорожно вздрогнул:

− Боюсь ли я? Может, и так, да вам-то что?.. − он смачно сплюнул и добавил: − Мы все сначала боимся, а потом привыкаем. Не я такой, а жизнь… Это, конечно, не мое ремесло, но я всё умею. Равные в смерти, мы не равные в жизни, дон! У одних нет ничего, − старик бухнул себя кулаком в грудь, − у других всё: в три могилы не вместится!

− А у нас много общего. Не находишь?

Муньос поднялся с колен, хищно улыбнулся, подавшись вперед.