Кровь океана

Мины падали в воду и подрывались на небольшой глубине, сокрушая монстров ударной волной. Для тварей поменьше такое гидроакустическое воздействие оказывалось смертельным, и они всплывали вверх брюхом, как оглушенная динамитом рыба, но и чудища среднего размера старались под мины не попадать, что заставило их еще шире разойтись по флангам и чуть отойти от берега. Такое рассредоточение уже не позволяло ультразвуковым рыбинам держать координатную сетку достаточной точности, что делало их дальнейшее присутствие бесполезным.

Однако атланты не признавали ничего бесполезного в принципе. У них все и всегда шло в ход. Если надобность в ультразвуковых монстрах отпала ввиду изменения тактической ситуации, значит, они обязаны пойти на переработку. В рамках человеческой психологии, этики и морали такое казалось неприемлемым, но атлантам было не до глупых гуманоидных рефлексий.

Для того чтобы не терять попусту драгоценную биомассу, атланты в числе прочих тварей выдвигали в зону боевых действий так называемых «разборщиков». С виду те напоминали десятиметровых барракуд с зубастыми пастями. По команде из пучины разборщики кидались на ставших ненужными тварей, раздирая их в клочья и пожирая. А затем, под завязку набитые органикой, сами отправлялись на корм тем монстрам, кто нуждался в дополнительной энергии или срочном приросте массы. Такой круговорот биомассы был для штурмовиков и биологической техники атлантов скорее нормой, чем жутким исключением.

Когда звено штурмовиков с ревом пронеслось над разбушевавшимся монстром четвертой категории, все самолеты выпустили осветительные ракеты, без которых внизу сложно было что-либо рассмотреть. Взору Шаплыгина предстало жутковатое зрелище – разборщики пожирали рассредоточившихся ультразвуковых рыб, но слизняков пока не трогали, хотя те тоже уже не могли держать строй под огнем береговой артиллерии. Видимо, у атлантов надобность в них еще не отпала, что наводило на размышления.

Шаплыгин включил курсовой инфравизор, чтобы иметь представление не только о том, что творится на поверхности океана, но и о возможных силах противника, притаившихся в глубине. К сожалению, полной картины он не давал, так как холодная кровь большинства обитателей океана не оставляла тепловых сигнатур. Удалось разглядеть лишь полчища ихтиандров, ждущих сигнала к атаке на мелководье у кромки прибоя, и батарею слизняков – те тоже были холоднокровными, но их тела еще не успели остыть после плазмометания.

– Противник рассредоточился под огнем артиллерии, – передал Шаплыгин на КДП. – Разборщики уничтожают ультразвуковиков. Кого подкармливают, не видно. Аквамены в жаберном режиме на мелководье, никаких действий не предпринимают.

Ситуация складывалась необычная, никто толком не понимал, к чему она может привести и как следует расценивать полученные данные авиационной разведки.

Обычно атланты штурмовали берег с какой-то вполне очевидной целью. Например, уничтожали прибрежные батареи перед массовым проникновением монстров на болота для освоения новых затопленных территорий, или громили материковые базы, если люди сосредотачивали на них большие силы, способные нарушить установившийся паритет. Тут же немалые силы, включая плазменную зенитную артиллерию, атланты бросили на крошечный в масштабе побережья пятачок суши. Зачем?

У командования имелось предположение, что твари что-то не поделили с жителями нелегального поселка и напали именно на них, а не рвутся в глубину материка. В принципе, ничего невероятного в такой мысли не было – причиной недовольства атлантов вполне мог стать какой-нибудь обман во время прибрежного обмена.

Такая торговля была категорически запрещена и приравнивалась к сотрудничеству с врагом, за которое полагалось солидное тюремное заключение. Однако все равно находились буйные головы, желающие быстро разбогатеть опасным для жизни способом. Они сливали атлантам через двоякодышащих акваменов образцы человеческой военной техники – для изучения, а то и для применения. Взамен получали ценный глубоководный жемчуг или сокровища с затонувших кораблей. Грешили этим многие, но с поличным попадались единицы, так как вести следственные действия на закрытых территориях было до крайности затруднительно. Куда сложнее, чем вершить правосудие одинокому шерифу на Диком Западе.