Кровь в пыли

Я жду, когда он нанесет первый удар, но он просто притягивает меня ближе. Он толще, крупнее. Я худой, но достаточно сильный, чтобы справиться с ним. С другой стороны, у меня нет AB позади меня на случай, если дерьмо пойдет наперекосяк.

А оно точно пойдет, судя по голодному выражению его лица.

Но не в том смысле, в каком он хотел бы засунуть свой член

— Слушай, чувак, — говорю я спокойно. —Мне нечего терять. Не заставляй меня убивать тебя. Моя задница того не стоит.

Он с глухим стуком швыряет меня в стену, его нос касается моего, когда он попадает мне в лицо.

— Глаза как виски, волосы такие мягкие, губы полные, как у девушки. Думаешь, люди не заметили? Давай сходим в душ, красавчик.

Я уже собираюсь сделать что-то такое, за что меня надолго упекут в сектор для неуравновешенных, когда замечаю осколок стекла на своей коже. Острый край проходит вдоль моей шеи, прежде чем миновать скулу и вонзиться в подбородок арийского засранца. Смятое бумажное лицо Фрэнка следует за лезвием, когда его губы находят ухо татуированного мужчины.

— Отойди, Хефнер. Разве ты не видишь, что он всего лишь ребенок?

Глаза арийца не отрываются от моих. Я все еще зажат между ним и треснувшей стеной, когда он отпускает гнилую ухмылку.

— Осторожнее, старик. Ты здесь не стрелок. А мы.

Фрэнк фыркает. — Хефнер, — говорит он, вонзая осколок в кожу мужчины.  — Есть только один стрелок, и это Бог. — Он имеет в виду Годфри Арчера, а не всемогущего.  — Так вот, это не для взятия. Убирайся.

Несколько работающих клеток мозга Хефнера приказывают ему убираться из моей камеры площадью сорок восемь квадратных футов, и после бессильного взгляда вниз он растворяется обратно в темном коридоре нашего этажа.

— Я мог бы справиться с ним сам. — Я дергаю себя за волосы. — Но спасибо.

Фрэнк не признает моей признательности. Просто сует осколок мне в руку, обхватывая его пальцами.

 — Береги его. Черт, Натаниэль. Ты чертовски хорош для Сан-Димаса. Тебе лучше быть жестче, иначе твоя задница будет достаточно широкой, чтобы протолкнуть арбуз к тому времени, как ты уйдешь.

С этими словами мой старый сосед, ставший защитником от изнасилований, уходит, оставляя меня и то, что осталось от моей гордости, чувствовать себя еще меньше и менее значительным, чем моя крошечная комната.

Трудно его ненавидеть, когда с каждой страницей он становится все более человечным.

На самом деле, я тоже хочу показать ему, какой я человек.

Вчера он заткнул меня, потому что гнулся, а я хочу, чтобы он сломался. Вернемся к генеральному плану. К тому, чтобы сделать все возможное, чтобы завербовать его в свою команду.

Моя очередь показать ему, что я настоящая.

— В следующие выходные я воспользовалась билетом первого класса до Лондона и навестила Кэмдена.

Нейт тихо ворчит наверху, и мне хочется оказаться с ним рядом на кровати, которую я никогда не видела, в комнате, в которой я никогда не была. В комнате, которая, несомненно, не намного больше, чем его камера в Сан-Димасе.