Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее

До Патрисии в Дуайт несколько женщин уже продолжали обучение на степень бакалавра и получили ее еще в заключении, но ни одна осужденная женщина в истории тюрем Иллинойса не прошла весь колледж, от начала до конца, находясь под стражей. Патрисия будет первой. Когда умерла сестра Берк, Патрисии оставался последний доступный для заключенных семестр в колледже Университета штата Иллинойс. До окончания учебы оставалось семь месяцев.

«Ты должна сконцентрироваться на получении этой степени, – внушала себе Патрисия. – Ты должна подать заявку. Ты не должна позволить смерти сестры Берк тебя раздавить».

Но это произошло.

Первые несколько недель с наступлением четверга Патрисия, казалось, превращалась в зомби. Напряженное усилие требовалось даже для того, чтобы просто встать с постели. Ей приходилось заставлять себя завтракать, идти на работу. Как помощница учителя в отделе образования тюрьмы, она была наставницей группы молодых заключенных, которых прозвали «хулиганками Коломбо». Это были беспризорницы, как правило, попавшие в тюрьму в первый раз и принципиально считавшие, что они должны проявлять неповиновение и в целом отказываться от сотрудничества с администрацией. И им было намного легче учиться у осужденной тройной убийцы.

Каждой новой «хулиганке» Патрисия мысленно ставила по невидимой татуировке из трех Н на лбу: непослушная, непокорная, наглая. Она знала, что любая новенькая попадет хотя бы в одну из этих категорий (если не во все). Работа Патрисии заключалась в том, чтобы стереть эти Н, добраться до человека, убедить девушку, что она может учиться. Ее работа заключалась в том, чтобы помочь им подготовиться к экзамену на школьный аттестат, который, как она надеялась, положит начало дальнейшему образованию.

Патрисия решительно и упорно помогала этим молодым женщинам, потому что только так хотя бы ее часть могла символически снова оказаться в свободном мире. Доказывая сестре Берк, что не заслуживает выхода из тюрьмы, она ощущала, что выходит на свободу с каждой из ее «хулиганок».

– Часть меня уходит с тобой, – неизменно говорила она им на прощание. На протяжении многих лет их письма с рассказами о школе, работе, семье, детях приносили ей величайшее в жизни удовлетворение. И когда ей перевалило за тридцать, она осознала кое-что еще: работа с детьми, как она их называла, удовлетворяла два ее основных природных инстинкта: и материнский, и чисто женский. Выступая для некоторых учениц почти как приемная мать, Патрисия смогла немного облегчить бремя неотступных воспоминаний о Майкле. А случайные объятия, или улыбка восторга, или внезапное пожатие руки удовлетворяли ее потребность в личной привязанности.

С момента прибытия в тюрьму у Патрисии было три романа: один с сотрудником-мужчиной, два с сокамерницами. Все – отнюдь не ради сексуального удовольствия. С мужчиной, высокопоставленным чиновником, – ради того, чтобы ее не назначили на кухню, где была не только тяжелая работа, но в то время на кухне работали исключительно афроамериканки, и Патрисия боялась их. Ее первая лесбийская связь ей была нужна ради защиты и покровительства, вторая – для защиты от возвращенной в Дуайт первой любовницы, прежние отношения с которой Патрисия возобновить категорически не пожелала. Все романы были недолгими, и последние восемь из проведенных в заключении четырнадцати лет она хранила целомудрие. Попробовав в сексе все даже до того, как оказалась в тюрьме, Патрисия не считала, что многого лишена.

Но даже постоянный успех ее «хулиганок» или ее собственные образовательные достижения по мере приближения к получению степени не могли облегчить боль потери сестры Берк.

Патрисия питала к ней особое дружеское чувство, почти духовное, но не потому, что сестра Берк была монахиней. Возникшая в беседах неделя за неделей, месяц за месяцем прочная связь не имела ничего общего с религией. Это было доверие. И правда.

Осталось так много всего, до чего они с сестрой Берк еще не добрались. Они только начали разбираться с пятнадцатилетней Патрисией – какой она была накануне встречи с Фрэнком Делукой, ее первого шага на пути к убийству.

Неужели без сестры Берк последние восемнадцать лет ее жизни останутся заперты внутри нее, как она заперта в тюрьме?

В корпусе для образцовых заключенных, где жила Патрисия, на нижнем этаже была телефонная будка, из которой заключенные могли звонить по межгороду семье и друзьям. Несколько раз в месяц Патрисия звонила Пегги Бирн, просто поболтать. За месяц до смерти сестры Берк она позвонила Пегги, и адвокат сказала:

– Вчера ко мне в кабинет приходил писатель. Он собирается написать о тебе книгу. Он хотел бы с тобой встретиться.

– Неинтересно, – сказала ей Патрисия. – Пару раз в год мне звонят писатели, желающие взять у меня интервью, получить помощь или разрешение или что-то еще, для какой-нибудь книги или журнала. Все им я отвечаю одно: «Спасибо, но нет».