Кровавая Роза

– Между прочим, мне рассказывали, что́ ты учудила в Верхнопуле. Сражалась с целым отрядом орков… в одиночку завалила марилиту… Мы с Мугом прошли через Кромешную Жуть до самой Кастии, чтобы тебя спасти, а ты… Забыла, что ли? Ну зачем ты нарочно лезешь на рожон, ищешь своей смерти?

– Забудешь тут, как же! – вспылила Роза; утихший было гнев снова вспыхнул, как раздутые ветром угольки. – Да в каждой второй песне поется о беспомощной дурочке, которая сидит в Кастии и ждет не дождется, когда же храбрый папочка заявится ее выручать!

Гэбриель так и взвился:

– И ты из-за этого потащила своих товарищей в Стужеземье? Поставила их жизнь под угрозу? Чтобы про тебя складывали хвалебные песни?

– Никуда она нас не тащила! – огрызнулась Кьюра.

– Верно, не тащила, – пробасил Брюн.

– Мы знали, на что шли, – сказал Вольное Облако. – И последовали за ней не потому, что она нас уговорила.

– А вот ты, папа, ради чего собрал банду? – Улыбка на губах Розы была холоднее ног мертвяка. – Ради благородной цели? Или ради того, чтобы перетрахать всех деревенских девок в Грандуале?

Муг чуть не расхохотался, но тут же напустил на себя задумчивый вид.

Гэб даже глазом не моргнул:

– Я собрал банду, потому что по лесам шастали стада кентавров, крали ребятишек. Потому что пауки-гули высасывали кровь из наших коней и оставляли иссохшие трупы в паутине на деревьях. Потому что, когда мне было шестнадцать, виверна, молнией слетев с небес, загрызла девчонку, которую я безумно любил, а сам я, как мышь, остался дрожать под кустом. – Он сердито расправил плечи. – Мы с Клэем две недели выслеживали гадину, а потом отыскали ее логово, там и убили, а кости несчастных жертв похоронили, и я обливался над ними горючими слезами.

Двигатель летучего корабля натужно загудел, «Былая слава» поднялась выше, сквозь пелену промозглых туч. По парусу пробежала молния, отрывисто громыхнула, будто подчеркивая гнев Гэбриеля.

– Тогда все было иначе, – продолжил он. – Опасность подстерегала на каждом шагу: на дорогах неспокойно, повсюду чудовища, а шорох в ночи означал, что к тебе подкрадываются монстры. А что теперь? Мало кто помнит те времена, когда великаны разрушали города, лавовые драконы превращали леса и пашни в пепелища, а полчища древеев шли войной на людей. А благодаря Мугу даже черногниль стала пустяковым недомоганием.

– Ну, я просто… – смущенно начал волшебник, но Гэб не дал ему договорить.

– Да, мы стали знаменитыми! – воскликнул он. – Да, мы веселились напропалую. Но мы не гнались за славой. Да, денег нам хватало, но мы разбогатели не потому, что выступали на аренах перед тысячами зрителей, а потом делили выручку со скупердяями-загонщиками. И да, ты права, я перетрахал много деревенских девок.

– И городских тоже, – добавил Муг. – И дочерей трактирщиков, и дочерей златокузнецов, и дочерей мельников, и дочерей каменщиков, а еще жен каменщиков, жен трактирщиков, жен бакалейщиков…

– Муг!

– А однажды даже мать сапожника…

– Муг, всем все ясно, – сказал Гэб.

– Ага, яснее ясного, – согласно кивнула Роза.

– А потом все изменилось, – продолжил Гэбриель. – Никто больше не боится гулять по лесам, купаться в озерах, останавливаться на ночлег в пещерах, где когда-то было логово дракона. Мы расправились с великанами, поработили огров, сожгли троллей и развеяли их пепел по ветру. И что теперь? – Он хохотнул, но смех получился горьким, как темный шоколад. – А теперь мы охотимся за тварями из сказок.

– Мы стали тем самым шорохом в ночи, – пробормотал Вольное Облако.

Корабль летел сквозь промозглые тучи, леденящий туман пробирал до костей, но Тэм зябко ежилась не только от этого. Всю свою жизнь она страшилась чудовищ, которые принесли столько горя ее семье, с криком просыпалась от кошмаров, боясь, что монстры вот-вот вышибут дверь и ворвутся в дом. Ей никогда не приходило в голову, что монстры точно так же боятся людей.

Она вспомнила, как Хокшо убил беззащитных сину в святилище близ Злодебрей; как «Сказ» устроил кровавую резню на верхнопульской арене; как орки пытались уйти от расправы, карабкались на гладкие каменные стены, отчаянно защищали слабых товарищей; как в «Яре» жалобно ревел циклоп, измученный долгими годами неволи и превратившийся в жалкое, забитое существо…

Такое же осознание происходящего было заметно и на лицах остальных. Разумеется, наемники и прежде задумывались над этим, но истина, изреченная Золотым Гэбом, самым знаменитым наемником в Грандуале, острым клинком пронзила их сердца. Родерик понуро свесил круторогую голову.

– Зря ты тогда ушла на запад, – сказал Гэбриель дочери. – Может быть, если бы мы не спасли Кастию от Жуткой орды, то сейчас не пришлось бы воевать.

Роза промолчала, скрывая под маской невозмутимости боль и обиду на отца. Тэм сообразила, что он косвенно вменяет дочери в вину и возвращение Зимней Королевы, и Лютую орду, а значит, возлагает на нее ответственность за смерть защитников Кастии, Крагмура и Хладопламенного перевала. Впрочем, он не стал уклоняться от признания своей вины.