Кроваво-красные бисквиты

– Да стариков у нас много, может быть, кто и помнит. Да наверняка кто-то помнит. Может, и «девица» ваша, – Николай двинул бровями, – живет-здравствует и не знает, что счастье на нее вот-вот свалится…

– Какое счастье? – спросил фон Шпинне.

– Ну как же? Вы же говорите наследство…

– Да, но девице этой оно не положено. Девочке, которую она родила, – да, а ей – нет. Так кого нам в Сорокопуте порасспрашивать?

– Ну это вам надо, надо… – стал играть фуражкой, как гармошкой, проводник. – Когда приедете, вам же где-то остановиться нужно будет. Там сразу же возле станции, только вниз спуститься, будет площадь. Слева постоялый двор в три этажа, но вы туда не ходите, грязно там у них да и клопы величиной с майского жука, а вы идите дальше. Там гостиница, в два этажа, она принадлежит Савельевой Стратониде Ивановне. Вот там и остановитесь. У нее все чисто, а клопы если и есть, то их немного.

– А ты, Николай, кем этой Стратониде Ивановне приходишься? – вдруг спросил фон Шпинне.

– Я-то? – замялся проводник.

– Ты-то!

– Зять я ихний, а что?

– Да так, ничего, продолжай…

– Вот, значит, остановитесь у Савельевой, она вам и поможет, потому что все на свете знает, мимо нее ни одна сплетня не проскочит, это уж будьте уверены! А ежели она чего-то и не знает, то обязательно подскажет, к каким людям обратиться…

– Так говоришь, тут гостиница, а там постоялый двор, и чистая, и клопов не много?

– Да, чистая, и клопов не много, уж будьте уверены, я врать не стану. Да и зачем мне врать? – проводник посмотрел вначале на фон Шпинне, а затем на Кочкина.

– Ну, это понятно, врать тебе незачем, разве только для того, чтобы у тещи клиентов было побольше. Ведь ты для этого с нами заговорил?

– Ну чего таиться, для этого, – кивнул Николай.

– У тебя небось в этой гостинице и доля есть?

– Да какая там доля! Слезы! Так, процент набегает, и только за то, что я вот в поезде стараюсь, смотрю по билетам, кто в Сорокопут едет, и…

– И предлагаешь им в тещиной гостинице остановиться! – закончил за проводника фон Шпинне.

– Верно.

– Ну и много в Сорокопут людей едет?

– Не скажу, что много, но случается – едут…

– А вот не помнишь, из Татаяра кто-нибудь к вам приезжал? Я понимаю, всех-то не упомнишь…

– Отчего же не упомнить, в мои смены только и было, что один приезжал.

– А когда это было-то, давно небось?

– Да не так чтоб и давно, может, с месяц назад, а может, чуть поболее, точно сказать смогу, если по графику посмотреть…

– А ты не в службу, а в дружбу посмотри, раз хочешь, чтобы мы в тещиной гостинице остановились.

– Сейчас сделаем! – Проводник умчался, и не успели сыщики под стук колес перекинуться даже двумя словами, вернулся.

– Ну что? – спросил фон Шпинне.

– Посмотрел, было это двадцать третьего мая, четверг.

– А описать ты нам этого человека сможешь?

– Смогу! – Николай уже без спросу сел на диван и принялся описывать пассажира, который из Татаяра ехал в Сорокопут. – Росту среднего, ну, может, чуть выше среднего, не толстый, однако и не худой, в теле господин. Румяный, круглолицый, сигары курил вонючие, еще рассказывал, чьи они, сигары эти, но я не запомнил. Судить ежели по костюму, то зажиточный. Ботинки чудные блестящие. А еще, вот так же как и вы, про полк спрашивал. Мол, что там, в Сорокопуте, стоят еще артиллеристы? А как узнал, что нету больше полка – вывели, расстроился…

– О чем еще тебя этот господин расспрашивал?

– Еще какой-то женщиной интересовался.

– Фамилию этой женщины называл?

– Называл, только я не запомнил. Уж больно мудреная была. Да я, если честно говорить, и не слыхал такой…

– А что, этот господин тоже у тещи твоей останавливался?

– Как же, как же, у нее. Прожил целых четыре дня. Так вы думаете, теща мне за это спасибо сказала? Ничуть не бывало!

– С тещей понятно, поговорим о приезжем господине. Стало быть, он прожил в Сорокопуте четыре дня?

– Четыре, точно четыре!

– А ты, Николай, не знаешь, может быть, теща сказывала, нашел этот господин женщину, которую искал?

– Нет, не нашел. Померла она, женщина эта, давно померла. Теща говорила, он, господин этот, на могилку ходил, цветы приносил. От людей слышал, ну которые видели его на кладбище, что даже плакал. Кладбищенского сторожа попросил, чтобы тот новый крест вытесал, и еще денег дал, чтобы за могилкой присматривал. По всему видно, что не чужая она ему была!

– Теща твоя, наверное, про дело это больше знает?

– Да. Она даже господина этого вспомнила, потом, когда он уехал…

– Фамилию называла?

– Нет, говорила только, что помнит его. Да вы у нее сами-то и спросите, когда на постой определитесь. Только не забудьте ей сказать, что Николай, зять ее, вас направил!

– Хорошо, братец, так и скажем. А пока, ты уж нас извини, нужно кое-какие документы просмотреть…

– Да-да! – засуетился, поднимаясь с дивана, проводник. – Мне оно, тоже пора, другим чай разносить, а вы уж не забудьте…

– Не забудем, – поднимая левую руку и совершая плавные движения, успокаивал его фон Шпинне, – ступай и спасибо тебе еще раз!

После того как проводник наконец-то ушел, начальник сыскной посмотрел на чиновника особых поручений и спросил: