Кроваво-красные бисквиты

– Ну, ты, надеюсь, понял, что за господин приезжал в Сорокопут двадцать третьего мая?

– Понял! – кивнул Кочкин. – Не иначе как это наша пропажа – Скворчанский Михаил Федорович.

– Выходит, что слухи о дочери – правда, не зря же городской голова, предположительно, конечно, – поправил сам себя Фома Фомич, – гостил в Сорокопуте целых четыре дня. Непонятно только, с какой целью он ездил в этот уездный город?

– Может быть, проснулись отцовские чувства?

– Через двадцать лет?

– А что? Отцовские чувства могут проснуться когда угодно. И через двадцать лет, и через сорок…

– Или перед смертью! – заключил начальник сыскной.

– Скворчанский знал, что его попытаются убить? – спросил, чуть понизив голос, Кочкин.

– Не берусь судить о том, что он знал, – сказал после непродолжительного раздумья фон Шпинне.

– Если он это знал, то, выходит, кто-то ему об этом сообщил…

– Думаю, что это выглядело несколько иначе. – Фома Фомич отпил из стакана уже давно остывший чай.

– Как иначе?

– Скорее всего, Скворчанскому угрожали. Он знал или предполагал, от кого исходит угроза, поэтому и поехал в Сорокопут. Только мне одно непонятно: что он хотел там выяснить?

Так, высказывая предположения и строя версии, сыщики доехали до нужной станции. Проводник Николай предупредил их за пятнадцать минут до остановки. Когда сошли с поезда на темный перрон, пожелал им отыскать наследника и еще раз напомнил, чтобы не забыли сказать, становясь на постой, кто направил их в гостиницу.



Глава 16 Гостиница

– Что-то темновато в Сорокопуте, – осторожно ступая, заметил Кочкин.

– Уездный город! – ответил на это начальник сыскной. – А в уездных городах всегда с освещением было неважно.

– Ну, освещение освещением, а куда же нам идти?

– Сейчас разберемся. Вон кто-то стоит, у него и спросим! – сказал Фома Фомич, указывая на темный силуэт возле станционного забора.

Подошли, поинтересовались. Оказалось, что темный силуэт – дежурный по станции.

– Что же это у вас темень такая? Не ровен час, заплутать можно, а то и хуже – шею себе свернуть! – обратился Кочкин к дежурному.

– Темень? – хрипло отозвался тот и, судя по тону, даже удивился, о чем это приезжие толкуют? Он никогда особо в слова прибывших не вслушивался, они всегда чем-то недовольны.

– Да, темень! – повторил чиновник особых поручений и, обведя вокруг себя почти невидимыми во мраке руками, добавил: – Ни газового рожка, ни какого-нибудь завалящего фонаря…

– Да помилуйте, какой газовый рожок? – хрипел дежурный по станции, лицо его трудно было рассмотреть в темноте. – У нас тут нету газа. А что темно, так ночь уже. А ночью всегда темно… Фонари не зажигаем, потому что масло экономим. Да и для кого их зажигать?

Этот вопрос железнодорожника буквально поставил сыщиков в тупик. Но они не стали вступать в никому не нужный спор, вместо этого Фома Фомич, до того молчавший, спросил:

– Как же вы дорогу-то находите?

– Да мы привычные. А вы к кому приехали? Я могу дать человека, он вас проводит. А если это далеко, то до утра можете подождать на вокзале, у нас тут небольшой зал ожидания имеется. Можно даже распорядиться самовар поставить, если желаете…

– Нам бы к гостинице добраться, а там мы уж сами! – сказал Кочкин.

– Куда добраться? – не понял дежурный по станции.

– Постоялый двор, – пояснил чиновник особых поручений, быстро смекнув, что для этих мест слово «гостиница» звучит как инородное.

– Ну, туда я вас и сам смогу проводить. Он у нас тут недалеко, можно сказать, рукой подать… – начал железнодорожник, но фон Шпинне перебил его:

– А я слышал, что у вас здесь два постоялых двора.

– Да, два. А вы от кого про второй-то знаете?

– Нам про него проводник рассказал.

– А, вот оно что! – протянул дежурный. – Есть у нас и другой постоялый двор, но я бы вам не советовал там останавливаться…

– Что так?

– Там и цены выше, и грязно, и… – начал железнодорожник и сам же себя оборвал: – Так в какой вас отвести?

– А в каком хозяйку зовут Савельева Стратонида Ивановна? – вопросом на вопрос ответил Кочкин.

– Это второй, он чуть подальше, где, я уже говорил, не очень…

– Да нам, любезный, даже не столько сам двор нужен, сколько его хозяйка Савельева. Так что хочешь не хочешь, нужно идти во второй, – словно оправдываясь, сказал Меркурий.

Дежурный с большой неохотой взялся проводить сыщиков к так называемой гостинице Савельевой, то и дело поминая, что постоялый двор этот – только название одно. На самом деле это просто барак, в котором и останавливаться совестно. А сколько там клопов, хоть мешками выноси. Да и идти дальше…

Спустились по шатким деревянным ступеням крутой вокзальной лестницы куда-то вниз. Глаза понемногу привыкли к темноте. Дегтярный мрак отступил. Выходило, что прав дежурный – можно вполне обходиться без освещения, все видно. Оказались на небольшой привокзальной площади. Слева от них стояло, как и говорил проводник, здание в три этажа. Это была первая гостиница, указывая на которую, дежурный сказал:

– Если вам у Савельевой не понравится, то вот здесь можно будет остановиться, в другом! – Он сказал «в другом», а получилось вроде как «в лучшем»!