Кровавое сияние небес

Я пребывала в шоке. Я сидела и молчала, глядя на последнюю строчку с таким ощущением, словно вот-вот должно появиться продолжение. Но его не возникало. И не возникнет уже никогда, потому что сейчас, по прошествии двух месяцев, я могла уже заявить, что этот стих был пророческим. Действительно, Саша умерла. И ей уже не больно. Чего не скажешь обо мне…

Я понимала, что не имеет смысла проситься к Антону в соавторы. Потому что я им уже была. Как и все эти обманутые девушки, ставшие подопытными кроликами. Часть девятая, с ума сойти! Интересно, сколько было частей после Ланских и перед нами с Танькой? Какой мы номер, а?!

Я разревелась. Я знала, что он не стоит моих слез, но я ничего не могла с собой поделать. Это было так гнусно, так мерзко, так болезненно, так жестоко… А еще — так стыдно! Я ведь повелась на красивую стратегию «мы с тобой одной крови», я ведь и впрямь считала, что он — тот, кто предначертан мне судьбой, потому что мы очень похожи. И теперь понятно, с чего вдруг с Таниных уст слетели слова: «Он мыслит так же, как и я».

Утершись салфетками, я осознала, что все еще должна извиниться. Но вовсе не перед Комиссаровым.

Взяв дневник, или что там это было, я вышла из своего номера и постучалась в соседний.

— Что тебе надо? — злобно прокричали за дверью.

— Откуда ты знаешь, что это я? — изумлению моему не было предела. Даже плакать расхотелось. Хотя до этого, пусть я и утерла слезы, глаза все равно находились на мокром месте.

Дверь открылась.

— Оттуда! — ответила Грачева с нажимом, но все-таки посторонилась.

— Я хочу извиниться, — начала я.

— Ну и хоти себе!

— Таня, мы обе были такими дурами, ты даже не представляешь себе. Этот человек явно не заслуживал всех наших ссор, а тем более драк.

— Это ты об известной кинозвезде говоришь? О том парне, в которого втюрилась по гроб жизни?

— Ну да… Только явно не по гроб. — Я протянула ей тетрадь. — Прочти. Я подожду.

Мы разместились по креслам, Грачева включила бра и принялась изучать так называемый журнал экспериментов.

Прошло сорок минут.

— Боже! — воскликнула она. — Да он сволочь!

— А я о чем!

— Что делать будем?

— Предлагаю объявить ему бойкот! А лучше… сделать темную! — Я восхитилась сама собой, когда предложила это. Катька бы мной гордилась, это ее любимые методы.

— Образец, ты что, в детском лагере? — не прониклась Грачева такой идеей мести. — Повзрослей.

— Ну а ты что предлагаешь?

Вместо ответа Таня вновь стала листать тетрадку.

— Смотри-ка. День четвертый. «Сегодня они подрались из-за меня». У нас так же! На четвертый день! Мне аж жутко. — Мне было тоже. Грачева еще полистала записи. — Соперничество… Атака… Представляешь, когда мы были в клубе, он так же пытался вывести разговор на тебя. Сказал, что мы с тобой совсем не похожи. И предложил мне развить тему. Но я не стала. Заткнула ему рот поцелуем, чтобы болтал поменьше. Ха.

Я покраснела. Ведь я как миленькая поддалась на провокацию. Даже чего-то такого и жаждала. Чтобы можно было превознести себя и опустить Таньку в его глазах. Тот монолог так и рвался из меня, и, даже не начни он эту тему, мне кажется, я бы сама ее подняла. Выходит, что в этой ситуации Танька показала себя большим человеком, чем я. И драться я, кстати, первая полезла. Прямо как Саша. Снова как Саша… Почему мы так похожи?

— А он, прикинь, — говорила между тем приятельница, — заявил, что приехал сюда не романы крутить, а НЛО вычислять. Прямо как тем девицам из дневника. И со мной тоже как-то мягко выкрутился, мол, я тебя уважаю, тыры-пыры, что я даже не обиделась. Напротив, сама дала обещание, что больше целовать не стану. Он обрадовался, спасибо сказал. — Танька усмехнулась. — Придурок!

Я молчала. Одна вещь из дневника не давала мне покоя. Сначала я не могла на ней сконцентрироваться, так как была поглощена своими эмоциями и соотнесением себя и Татьяны с Сашей и Дашей. А теперь мозг очнулся ото сна и заработал.

— Представляешь, как он посмеивался над нами все это время! — продолжала подливать соседка масла в огонь. — Когда я тебя с тирамису пытала! А ты меня с этим… как его…

— Стендалем.

— Вот! И, когда по мордасам друг у дружки отхватили, как он сделал вид, что недоволен! Хитер…

— Тань, давай больше не будем об этом. Давай вернемся к расследованию. Верни третий день, — указала я перстом на тетрадь, которую она все еще с силой сжимала в руках.

— Ща отмотаю, — послушно произнесла она. — Вот. «Соперничество». А че надо-то?

— В конец третьего дня перелистни. Где Ева и Саша орали друг на друга. Зачитай.

Грачева начала декламировать, причем с выражением:

— «Ты думала, я не узнаю?!» — орала на дочь Е. «О чем ты?» — «Об альбоме, вот о чем! Ты, маленькая дрянь, умеешь рушить чужие жизни! Я не стану молчать! И ей расскажу, и отцу». — «Ой, да говори кому хочешь, хоть выступи на федеральном канале!»

— Вот оно! Как думаешь, о чем шла речь? Что за альбом?

— Понятия не имею. С марками? Монетами? Фотографиями? Школьный альбом по рисованию?

— Как ты думаешь, про чью жизнь говорила жена мэра? Про Дашину?

— Скорее всего, — кивнула напарница. — Думаешь, это может быть связано с ее смертью?