Кровавое сияние небес

Теория вероятности для меня никогда не работала, в вопросах «один к двум» я ошибаюсь в ста процентах случаев, вместо положенных пятидесяти, короче говоря, к первому выбранному мной замку ключ не подошел. Зато он отлично вписался в следующий.

— Странно, это кладовая Даши, — изумленно пробурчал Владимир.

— Ты уверен?

— Ну да, Сашка доску для вызова духов из другой выносила. Из той, которую ты сначала попыталась открыть.

Я вобрала в себя кислород, но выдохнуть уже не смогла. Может, дело не в моей невезучести? Может, дело в том, что меня чутье сразу повело к Сашиной кладовой? Так же, как и на третьем этаже — к ее комнате? Может, у нас действительно произошло какое-то мистическое слияние? Меня, живой, и ее, мертвой. Мой души и ее призрака.

— Ты чего застряла? — подгонял меня Пчелкин, нервно оборачиваясь на лестницу, ведущую в дом.

— Сбегай проверь, нормально там все? — попросила я сопровождающего. Но не оттого, что реально боялась спалиться, а оттого, что хотела остаться в этом месте одна.

Вовка послушался, и под звуки быстрых тяжелых шагов я распахнула нужную дверь и зашла внутрь.

Кладовая имела всего метров пять площади. Здесь не было общего света, хотя какая-то его часть осторожно забегала сюда из большого помещения, но я углядела повешенное на стену бра, включенное в розетку, и зажгла его. Так-то лучше.

Все стены украшали постеры. Среди именитых голливудских красавцев затесался и мой знакомый Антон Комиссаров. На одном из его изображений, где лицо кумира выделено романтичным сердечком при помощи ядовито-розового маркера, стоял автограф знаменитости. «Дашеньке от Антона на добрую память». Как мило… С трудом оторвавшись от прекрасного лица, я заставила себя смотреть в другую сторону и заметила в углу довольно узкий гардероб. Дверца была в каких-то разводах, видимо, это уже отжившая мебель, замененная в какой-нибудь комнате верхнего этажа новой и втиснутая сюда за ненадобностью — впрочем, как и все остальное в этом подвале. Хотя почему за ненадобностью?

Я сделала два шага и распахнула дверцу. Увиденное меня поразило.

На вешалке располагалось платье по первоначальной задумке, наверно, сногсшибательное и весьма оригинальное, но, увы, безжалостно покромсанное скорыми на расправу ножницами… Посередине, на груди, вообще вырезан гигантский клок. И я бы еще попыталась убедить себя в собственной отсталости и скудоумии, не позволяющей признать одеяние за законченное произведение в таком виде, в котором оно есть (в принципе, в одном показе, просмотренном мной как-то раз по телевизору, я встречала до крайности сюрреалистичные вещи, не чета израненному ножницами платью), если бы не надпись на внутреннем зеркале гардероба, выполненная кроваво-красной помадой: «А ну-ка примерь, дрянь!»

Сердце сжалось от боли. Этого не может быть… Неужели Саша на такое способна? Но ведь больше некому.

Я закрыла гардероб и присела на корточки прямо на стертый линолеум. Получается следующее. Дарья, потеряв возможность попасть на престижный конкурс, решила не отступать. Она все это время мастерила одно из нарисованных платьев (а может, и абсолютно новое). Чтобы до него не добралась подлая сестра, спрятала здесь, под замком. Однако Саша каким-то путем добывает ключ и…

Я вздохнула и поднялась. Но кто тогда испортил выключатель? Если Даша в отместку Саше, то получается, она такая глупая, что, забыв об этом, запросто угодила в собственную ловушку! Вряд ли. К тому же несведуща она в таких вопросах. Физика-электрика искала почему-то Александра, а не она. И если все-таки старшая сестра, испортив платье, испортила заодно и проводку, то для чего она подсыпала мышьяк в Дашину кружку? Я ничего не понимаю…

Услышав стремительные шаги на лестнице, я испуганно подпрыгнула и заметалась по маленькой комнатке: куда спрятаться? Но это оказался всего лишь Пчелкин.

— ЧП. Надо возвращаться. Пианистка заявила, что ей требуется перерыв.

— Тогда перерыв будет у всех. И все они будут свободны в перемещении по дому!

— В том-то и дело!

Мы быстро заперли дверь и побежали наверх. Вова кинулся сдвигать сервант, а я стала помогать и тянуть его на себя с другой стороны, держась за открытую дверцу. Мы так расстарались, что с одной из полок сорвался какой-то казан — или что там это было, похожее на большую миску, — с диким грохотом шлепнулся на пол и покатился дальше. На миг мы замерли, глядя на сие безобразие.

— Быстрей! — очухался первым Вовка, и в тот момент, когда из дверей зала показался Александр Викторович Ланской, мэр города, в доме которого я уже успела не раз накосячить, мы успели спрятать широкой спиной деревянного серванта потайную дверь, однако еще держались за предмет мебели руками.

Александр Викторович с удивлением покосился на казан, выкатившийся ему прямо под ноги, затем перевел вмиг нахмурившееся, но от этого не менее привлекательное лицо на нас.

— Что здесь происходит?

Видя, что подельник молчит, я жалостливо заблеяла: