Кровавое сияние небес

— Метать бисер перед свиньями, — подсказала я, удовлетворенно кивая. Почему-то в эту секунду я почувствовала себя еще ближе к ней. К умной мертвой девочке, которая из-за своей гордыни ни с кем не могла найти общего языка. Разве что с фанатами ее красоты (фотографии подтвердили информацию о том, что она была сказочно красива), но для этого много терпения, мудрости и мягкости не надо.

— Во-во. Она так и заявила, мол, в Библии как написано, так и я делаю. Конечно, зря она совершила такую дерзкую выходку, она очень потом за это поплатилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Говорил я ей, признайся сразу, что ты ни при чем, — продолжал вещать Пчелкин, будто меня не слыша, — что была на почте и отправила эту дурацкую посылку. Ну они бы тогда стали на почту звонить, искать концы, а тут — вот она Саша в роли конца!

— Вова! — одернула я его. Мужчины должны говорить только по делу, а не сто раз об одном и том же. Хотя я, разумеется, понимаю его чувства, ведь умерла девушка, которой он очень симпатизировал. — Я поняла это все. Какие были последствия?

— Ну, мамаша покричала пару раз да успокоилась. А Дашка зуб затаила. Сперва ничего не предпринимала, и мы с Сашкой решили, что она тоже все забыла. А оказалось, что все это время она что-то мерзкое готовила ей в отплату.

— Что именно? — заинтриговалась я.

— За пару недель до смерти она прибежала ко мне в слезах и сказала, что Дарья ищет крутого мастера фотошопа. Якобы ее бесит, что один профессор (они в одном вузе учились, только Даша на дизайнера, а Саша на филолога) выказывает Саше заметную симпатию, особенно ее творчеству. Она носила ему свои рассказы, и профессор решил, пользуясь связями, выдвинуть какой-то из них на престижный литературный конкурс. И вот, Даша грозится, что опозорит их обоих на весь институт, и на все литературное сообщество, раз профессор «со связями». Она сделает фотографии интимного содержания с лицами Саши и преподавателя. И отнесет ректору университета, а также запостит в интернет-сообществе. И вообще будет всячески распространять эти сплетни, подкрепленные изображениями-«доказательствами», чтобы профессора уволили, а рассказы Саши сняли с конкурса, так как будет считаться, что ее пропустили «через постель». Может, я чего-то недопонял или не знаю подробностей, потому что Александра была просто не в себе, она рыдала и говорила что-то про крах всей жизни, если эти фотографии действительно появятся. Я ее успокаивал, что это пустые угрозы и ничего сестра не станет делать.

— Вова! Почему ты молчал?! Вот ты не Вова, а Володя!

— Зачем обзываешься? Это было недели две назад! Я и ментам не стал рассказывать. Если они умерли одновременно, значит, не убили друг друга, правильно? Какая тогда разница, что они поругались?

— Ох… Никакой. Не считая того, что они отравы подсыпали в чашку каждой.

— Но не от этого же умерли! И потом… из-за каких-то фотографий?! Ну, не знаю…

Поняв, что спорить бесполезно, я продолжила заниматься частным сыском, задав новый вопрос:

— А ты не помнишь, о чем они разговаривали в день смерти, когда вы все вместе гуляли?

— Вы уже спрашивали нас!

— Спрашивали, о чем они спорили перед уходом домой. И вы говорили, что речь шла о каком-то звонке. Только пока непонятно кому, то ли Комиссарову, то ли нет. Но вы же ходили вместе целый день! Ну то есть вечер. Они что, молчали всю дорогу?

— Почему же? Не молчали. Но между собой они редко разговаривают, все чаще с нами. Только один раз, когда остановились возле реки — Аксенов захотел свой велик помыть, — они отошли в сторону, чтобы пообщаться тет-а-тет. Но кому интересно, о чем они беседуют? Все Лешке помогали. Я, правда, отошел тогда в сторону, вот и заметил их в кустах.

— А чего отошел?

— У меня, ну… кровь пошла, я ступней ударился и подорожник искал, — явно соврал Пчелкин, впрочем, я прекрасно поняла, по какой причине ему не захотелось оставаться среди друзей (точнее, среди тех друзей, в числе которых не наблюдалось нужного «друга»), потому не стала допытываться, а сделала вид, что верю, — а они как раз в тех кустах и обнаружились, — продолжал Пчелкин, — возле которых я присел, чтобы сорвать подорожник. Девчонки так орали, что даже меня не заметили! Я впервые от Сашки матерные словечки услышал, а она-то воспитанная была насчет этого… И вот, прозвучало слово «ключ». Вроде «у меня есть ключ». Это все, что я разобрал среди ругательств. Потом меня заметили, и мне пришлось свалить.

— Ключ? Что это может быть?

— Не знаю.

Я предложила новую авантюру:

— А давай поищем. Ты же часто бывал в этой комнате, наверняка знаешь, куда она вещи прятала.

— Ой, от тебя одни проблемы, — сморщился Вовка и поднялся с дивана. — Давай лучше возвращаться в люди. А то хватятся нас, поднимутся сюда… Нехорошо. — Я хмуро кивнула. — Кстати! Забыл спросить. Как ты выкрутилась-то? Ну, вчера, когда нас Александр Викторыч поймал?

— Сказал, что, если еще раз меня застанет в доме, сдаст в руки правосудия. А так нормально.

— А, ну да. И ты продолжаешь сюда шастать и обыскивать всякие комнаты, я правильно понимаю?