Кровавые слезы Украины

– Говорили, что надрайонный проводник ОУН Евген и представитель СБ Птаха проводили тайное совещание командиров групп. Обсуждались вопросы по усилению борьбы с большевистскими агентами и чистке боевок и кревок от случайных, не внушающих доверия и неустойчивых элементов.

Кроме того, на этом совещании было доведено содержание приказа куренного Беркута и надрайонного коменданта СБ Владимира, в котором они потребовали беспощадной расправы над колеблющими и паникерами.

Боевикам категорически запрещались отпуска. В одном из пунктов приказа оглашалось, что введен расстрел дезертиров с автоматической конфискацией имущества. Родственники, уличенные или подозреваемые в связях с органами советской власти, подводятся под ВМН – смертную казнь. Приказано в недельный срок представить коменданту СБ списки сомнительных лиц.

– Ишь ты, какие строгости… А что еще интересного? – спросил Сидоров.

– Бандиты в один голос твердят, что все строгости из-за действий Монгола. Хотя Беркут два раза убивал его, но он, как видите, «оживал», действуя под новыми кличками Москвич, сейчас – Север.

– Что, есть какие-то данные? – спросил комполка.

Алексеев ответил, что, кроме тех, какие имеются в дневнике Птахи, больше пока ничего не известно.

Полковник Сидоров встал, вынул из кармана пачку папирос, открыл коробку и нежно взял белую трубочку. Он с наслаждением стал разминать папиросу, согнул бумажный мундштучок и, отправив его в рот, слегка прикусив зубами. Затем чиркнул спичкой, затянулся и, выпустив сизый шлейф густого табачного дымка, с наслаждением потянулся.

– Значит, проводили узкое совещание по борьбе с московскими агентами, а от своих же черту душу отдали. Явно не полетели на небеса, их там Бог за кровавые грехи не принял и отправил в ад.

Полковник заложил за спину руки и заходил по классу. Потом резко повернулся и, обращаясь к собравшимся, продолжил:

– Вы думаете, что это от хорошей жизни? Моряк – хитрый мужик, человек с головой. Его тоже пугали, а он плюнул на них и ушел. Разоружил свою конную группу и сдался советскому командованию. Сейчас уже воюет с немцами. И надо сказать, неплохо воюет. Мне об этом доподлинно известно.

Затем, обращаясь к подполковнику Украинцу, комполка спросил:

– Какие же вы выводы сделали для себя из этой занимательной истории?

Наступило тягостное молчание. Поиск ответа на заданный вопрос был нелегким. Офицер пожал плечами, но ответил.

– Трудно пока судить, но версию о московском следе…

Сидоров недовольно махнул рукой.

– Версия о «Москвиче», неуловимом агенте, мне давно известна. Главное – причина. Меня интересует причина взрыва. Поняли?

– Пока точных данных нет. Бандиты единственное, что подтверждают, что все произошло неожиданно…

– А как, по-вашему, должны взрываться мины? Ожидаемо? Конечно же, неожиданно! – съязвил полковник.

– Мы выяснили, а поэтому точно знаем, что мины были установлены в разных местах.

– Дом кем-либо охранялся? – смягчая разговор, спросил командир полка.

– Абсолютно никем. Ни в доме, ни в бункере не обнаружено никаких признаков постоянного обитания большой массы людей.

– Нет, это черт знает, что такое… Ну а что говорят сами хуторяне?

– Только и слышишь: «Не видели, не знаем, чужих никого не было».

Сидоров молчаливо посмотрел на хитрую схему постановки мин, и задумчиво произнес:

– Вот штука, так штука, но кто ее придумал?..

В дверь постучали. Вошел один из руководителей контрразведывательного отдела областного управления госбезопасности подполковник Варивода. Командир полка пошел ему навстречу и тепло поздоровался.

– Здравствуй, здравствуй, дорогой гость, чем порадуешь, Сидор Трофимович? Какие принесли новости?

Тяжелый, грузный, с блестящими карими глазами на обветренном лице Варивода, судя по внешности, был в хорошем расположении духа.

– Отрадные новости! Подорван окружной бандеровский госпиталь на хуторе Леваши. Дом, приусадебные постройки превращены в щепки, – сообщил вошедший старший офицер.

– Кто жил в доме?

– Пустой… Хозяева сбежали с немцами.

– Есть убитые?

– Погибло около двух десятков. Три отсека еще не вскрыты.

– Живые есть?

– Никого.

– Это плохо. Кто же там лечился или скрывался?

– Преимущественно эсбисты и несколько «соловьев» из бывшего батальона «Нахтигаль».

Сидоров задумался.

– Какой-то заколдованный круг получается, братцы, – и, обращаясь к Вариводе, спросил: – Ну а как же все это произошло? Как и где расположен госпиталь?

Чекист взял со стола карандаш и на листе бумаги нарисовал схему.