Кровавый круиз

Старик осторожно вылезает из их незамысловатого укрытия. Суставы его скрюченного тела то и дело скрипят и пощелкивают, когда он осторожно встает, держась рукой за край стола.

– Я вообще не понимаю, что такое случилось, – причитает Биргитта. – Все было хорошо, мы так приятно проводили время, а потом начался настоящий кошмар… Мы очень испугались…

– Конечно, я понимаю. – Дан почти мурлыкает. – Естественно, что вы испугались. Но в любом случае, мы есть друг у друга.

Биргитта кивает, теперь все ее тело сотрясается от рыданий.

– Если бы что-то случилось с Биргиттой, я не знаю, что бы я делал… – Старик утирает слезы.

– Да, я понимаю, – кивает Дан. – Хотя мне и не довелось испытать настоящей любви. В наши дни она редко встречается.

Он все крепче сжимает в объятиях женщину. Биргитта замирает в середине всхлипывания.

– Ты, конечно, что угодно сделал бы ради Биргитты? – спрашивает Дан, не сводя пристального взгляда со старика.

– Да, естественно.

Биргитта пытается освободиться из объятий Дана. Ей жарко. Дана обдает новой волной запах ее пота.

– Да, такие, как вы, всегда так говорят. Но ты на самом деле мог бы пожертвовать собой ради нее?

– Отпустите меня, пожалуйста, – выдавливает из себя Биргитта.

– У тебя будет шанс доказать свою преданность этой женщине. Если ты действительно ее так любишь, то я отпущу ее и съем вместо нее тебя.

– Отпустите… меня… – хрипит Биргитта.

Дан сжимает женщину все сильнее, ей уже нечем дышать, она не может даже пошевелиться.

– Ну, что скажешь? Как поступим?

– Отпусти ее. – По щекам старика струятся слезы.

– Я больше не голоден, – продолжает Дан, в то время как Биргитта пытается вывернуться из его рук. – Смерть будет очень медленная и мучительная. Намного больнее, чем ты можешь себе представить. Но у тебя есть шанс ее избежать. Просто скажи одно слово, и я съем Биргитточку.

Старик, кажется, заколебался.

«Скажи это, – думает Дан. – Скажи это, чертов старикашка, и это будет последнее, что Биргитта услышит в этой жизни».

Старик качает головой:

– В таком случае убей меня, проклятый дьявол.

Дан ненавидит его в эту минуту. Он лживый притворщик.

Пора уже с этим заканчивать. Но Дан совсем не хочет крови Биргитты. Ему даже не любопытно попробовать ее на вкус.

Дан кладет руки Биргитте на шею. Сжимает их изо всей силы. Шея теплая и мягкая, а глаза Биргитты, большие и круглые, вываливаются из орбит. Лицо Дана будет последним, что она видела в жизни.

Слабые руки старика наносят Дану удар за ударом по голове, но его удары почти совсем не чувствуются, они словно трепет птичьих крыльев.

Дан их полностью игнорирует. В этот момент во всем мире существуют только он и Биргитта. Он кладет ее на зеленое сукно игорного стола. Теперь этот миг позади – та секунда, в которую женщина поняла, что все кончено, что она сейчас умрет, а причина этого он, Дан. Он старается сохранить в памяти каждое движение ее лица. Потому что знает, это воспоминание принесет ему наслаждение еще много раз.

Мужа Биргитты он отдает на растерзание одному из новорожденных с прогулочной палубы. Вскоре и ему пришел конец.

Когда Дан выходит в галерею, за ним поднимаются еще несколько новорожденных. Они идут следом.

Его голодная армия. Его послушные дети. Его подданные.

Адам ждет его у входа в ресторан «Буфет „Харизма"». Он жестом останавливает новорожденных последователей Дана, вид у него ужасно самодовольный, и в глубине души Дана мелькает тень раздражения.

Да, конечно, все началось с Адама. Но без Дана ему не удалось бы сделать так много. Он и сам это признает. Без его помощи Адам не смог бы отрезать «Харизму» от внешнего мира, чтобы их никто не беспокоил. Он не знал бы, какой шаг предпринять дальше.

– Ты слишком много съел, – говорит Адам. – Я предупреждал. Тебе будет плохо.

Дан чувствует, как обе группы новорожденных рассматривают их. Интересно, что они понимают.

Нужен ли ему вообще Адам? Он может научить его чему-то еще? Кажется, что нет. Дан думает, что ему уже никогда никто больше не понадобится.

– Не беспокойся за меня, – отвечает он. – Но спасибо за заботу.

– Я беспокоюсь за план. Ты справишься некоторое время сам?

– Да, почему бы мне не справиться?

– Хорошо. Я пока поищу мать.

– Давай.

«Твоя милая мамочка. Конечно, оказалось не так просто перерезать пуповину, как ты думал», – думает Дан.

Он достает карточку-ключ. Но рука зависает в воздухе над замком двери, ведущей в помещения для персонала.

Дана окутывает волнующий запах, трудно поверить, насколько он знакомый. Естественно, именно так она пахнет. Просто он раньше не отдавал себе в этом отчета.

Спазм в груди заставляет кровь течь быстрее, коже становится жарко. И Дан снова обращается к Адаму:

– Мне нужно кое-что закончить.

Гладкий лоб мальчика хмурится.

– Что?

«Не твое дело», – думает Дан.

Он не обязан объясняться с этим мальчишкой. Если они будут сотрудничать, то Дан не собирается довольствоваться ролью подчиненного с самого начала. Если один раз дать трахнуть себя в задницу, можно ожидать, что это повторится, и не раз.