Кровавый скипетр

На земле уже лежали недвижно фигуры, другие корчились, ползли, стонали. Кровь повсюду. Архип почувствовал, как им одолевает ужас. Он глянул вперед – воевода все так же шел, не оборачиваясь. Вот и его самого обрызгало землей – снаряд угодил рядом. Не остановившись, он продолжил свой уверенный шаг.

– Давай, Архипушка, недолго осталось! – сказал откуда-то Добрыня.

– Братцы! Татары! Встать в строй, приготовиться к обороне! – раздался вдруг рев воеводы. Архип попытался посмотреть через голову впереди идущего стрельца и увидел, как из ворот навстречу их отряду стремительно несется татарская пехота и конница.

Дальше началось что-то невообразимое. Отряды смешались, началась рубка. Кувырком, с предсмертным ржанием, сметая людей, летели убитые лошади. Лохматый, пыхтящий конь несся сквозь толпу прямо на Архипа, сидевший на нем закованный в доспехи татарин выставил вперед копье, готовый поразить врага. Архип понял, что отбить удар у него не хватит ни сил, ни умения. С криком ужаса Архип присел на колено и ударил рогатиной в шею приблизившегося татарского коня – его спасло лишь то, что рогатина оказалась длиннее копья. Другой татарин, невысокий, со странным, чужим запахом, вдруг появился перед Архипом. Хищно скалясь, уже намеревался ударить Архипа кривой саблей, но тот опередил врага – коротким ударом вонзил рогатину в живот и провернул. Татарин с мучительным криком упал на землю. Архип же, схватившись за древко рогатины, пытался ее вынуть из тела поверженного врага, но лезвие словно застряло внутри. И вдруг обжигающий удар в плечо – появившийся из толпы татарский копейщик, видимо, промахнулся, потому лишь ранил Архипа. Подоспевший стрелец, схватив копейщика со спины, перерезал ему горло ножом. Не успел Архип опомниться, и вот на него сверху навалился другой татарин и уже занес свой кривой нож над юношей, как тяжелый удар в голову сбил татарина на землю – кто-то успел достать его ослопом. Тогда уже Архип бросился на него и, схватив выпавший нож, нанес ему несколько ударов в грудь. Поднявшись, увидел, что татары и русские сошлись в одну плотную стену, теснили друг друга. Бился в первых рядах и воевода Воротынский. И как бился! Как мастерски орудовал он своей саблей! Срубал татар от плеча, добивал на земле, кружился, размахивая клинком, скидывал с плеч на землю нависших сзади и ударом ноги ломал им шеи.

Тут показался и Добрыня. Он, как и его сабля, были сплошь в крови.

– Нужно воеводу отбивать у татар! Надолго не хватит его! – крикнул он. – Эй, братцы стрельцы, айда за мной!

Бросился за ним и Архип. Но татары начали отступать. Подоспевшие вперед стрельцы начали палить по ним из пищалей. Появившаяся из густого дыма на поле татарская конница внезапно ударила по ним, снова началась рубка. Плотно идущие кони на полном скаку сметали стрельцов, и они с криками исчезали под бесчисленными копытами вражеских скакунов.

Архип в бою схватил у убитого татарина саблю и отчаянно отбивался ею, но вскоре, сраженный раной в плече, упал без сил.

Битва затихала, начались перестрелки пушками. Небо заволокло черным дымом, мертвых на поле было не счесть. Раненых оттаскивали к лагерю. Наконец, все смолкло…

Архип пролежал в беспамятстве едва ли не целый день, и очнулся со словами:

– Что? Мы победили?

Раздался хохот. Ратники, сидевшие рядом, варили в огромном котле уху. Был здесь и пушкарь Гаврила.

– Нам до победы, сынок, далеко! – усмехнулся Добрыня. – Лишь туры установили! Ох, тяжкая была битва! Тебя тогда вытащили, а мы всю ночь еще бились, оттеснили татар в город! А потом начали по стенам из пищалей да пушек лупить! Так и лупили, пока башни строились! Потом воевода велел казакам и стрельцам окопаться там же, еще целый день оттуда выстрелы слышались! Нам велено было назад отойти с ранеными. Много полегло наших, конечно, да не все это. Упорно Казань свою защищают, ироды!

Он подошел к котлу, вынул деревянную ложку, зачерпнул оттуда ухи, попробовал, причмокивая, и сказал мужикам:

– Соли бы еще! Пресновата!

– А сегодня под началом воевод Морозовых по приказу государя ставили на туры пушки! Весь день по городу из них били! Эдакие башни у нас грозные получились! – восторженно говорил Гаврила, зашивая свою рубаху. Добрыня с серьезным лицом подсаливал уху.

Со стороны реки шли еще несколько ратников, несли на себе пойманную рыбу:

– Мужики, еще наловили! Мало в татарской реке рыбы! Не уживается, видать!

Вдали пронеслась группа детей боярских. Многие из них были потрепаны, видно, после сражения. Ратники проводили их глазами, и один из них, поднявшись, крикнул отставшему всаднику:

– Эй, земляк, чего случилось, откуда несетесь такие? Никак татарва на вас нашла?

Всадник придержал коня, закружился и крикнул:

– Нашла! Князь Карамыш со своими лихими конниками вылетел из города, чтобы вас в плен взять, снующих тут под стенами! Благодарите боярина Мстиславского – вмиг их опрокинули, Карамыша в плен взяли, к государю отвезли!

Смятение было в лицах ратников. Добрыня выступил вперед и поклонился в пояс: