Кровавый скипетр

Все думали, что государь молится. Но он раздраженно говорил с Богом и своим небесным покровителем, словно ожидая услышать хоть какой-то ответ, увидеть знак. С полотна, что висело над гробом святого, строго и твердо глядел на Иоанна суровый лик Сергия…

Видимо, не время! Не время…

Глава 2

В конце холодного февраля 1551 года в Москву на великий церковный собор по зову митрополита и государя начали приезжать игумены, архимандриты, и вскоре на митрополичьем дворе было не протолкнуться. Гомонили, обсуждали последние свершения государевы, мыслили – какие и Церковь ждут изменения?

Откинувшись в креслице и подперев рукой подбородок, Иоанн, сидя за письменным столом в своих покоях, думал о том, что никогда еще держава не была настолько подготовлена к походу. Желаемые всеми перемены наступили, уже много сделано, продолжает делаться. Лешка Адашев и Сильвестр в том помогают. Их настояниями был созван первый за всю историю Земский собор, в котором участвовали все – от бояр и купцов до посадских и крестьян – лишь общими усилиями можно было создать общество, в котором будет хорошо всем.

И вышел в тот светлый день государь к народу, узрели люди его. А позади него все те же – митрополит, Адашев, Сильвестр. И говорит при всем народе государь, к митрополиту обращаясь:

– Знаешь ты, владыко, как расхищали мою казну бояре, а я был глух и нем из-за малолетства…

Государь в царском облачении стоял на Лобном месте, горели глаза его, и молчала площадь, как никогда не молчала. И среди этой толпы стояли и смотрели на него те, в чьих жилах течет кровь Рюрика и Гедимина. Голос царя мощен, но не хватало сил его широкой груди, он задыхался. Крик превращался в хрип.

– И что же теперь? Лихоимцы и хищники, судьи неправедные, какой дадите вы ответ за те слезы и кровь, которые пролились из-за ваших деяний? Узрите меня, услышьте! Я чист от крови! Но вы! Вы! Ждите заслуженного воздаяния!

Иоанн замолчал и обвел глазами площадь. Как сверкало на солнце его золотое платно! Сжав кулаки, царь продолжил уже более тихо:

– Но я не стану вам мстить. Ответите перед Господом на Страшном суде. Забудем обиды! Я есть защитник народа русского от неправедности сильных мира сего!

Плакали люди на площади. Иоанн, смахнув выступившую слезу, обернулся к Макарию, стоявшему подле представителей духовенства, о чем-то тихо сказал ему. Из окна дворца на своего мужа глядела Анастасия – смиренная и тихая красавица. Ее глаза тоже блестели от слез, от счастливой улыбки на щеках образовались две милые ямочки. Она была счастлива. Был счастлив и народ на площади…

Интересы знати при решениях собора учитывались менее всего – молодой царь и уж тем более его «безродные» советники знали, что их власть и влияние необходимо ограничить. Помимо прочего теперь на них можно было и челобитные писать – хватит бесчинства! Все, кто ослушался, не по закону ограбил горожанина, мзду взял – понесут наказание! Роптали бояре, недовольно сопели, когда лишали их многих прав в пользу служилых людей, но смирились. А как иначе? На стороне государя и сам митрополит, да и теперь он не просто великий князь – царь! Решено было исправить Судебник Ивана Великого – вот тогда было время кропотливой, тяжелой работы, порой приходилось вовсе не спать, и когда тяжело становилось, Лешка Адашев подбадривал словами: «Государь! Ты новую державу основал, коей не правили деды и прадеды твои! Тебе ее и обустраивать! Мужайся!»

Вошли в покои спальники, готовые одевать государя. Иоанн поднялся с креслица, скинул татарский парчовый халат и стоял, позволяя слугам выполнять их работу. И пока облачали они его в многочисленные одежды, думал он далее о свершениях своих.

По Судебнику ограничивали власть наместников – спасали население от их самодурства и произвола. Теперь крестьянские общины и их старосты, которых выбирали они, сами вершили суд на своих волостях, да еще и под присягою. Таким образом, впервые появилось земское самоуправление.

– Кормление бы отменить, – предлагал Иоанн со стиснутыми зубами, вспомнив, как Шуйские ограбили до нитки Новгород и Псков.

– Не так быстро, государь, всему время свое, – отвечал Адашев, – нельзя так сразу все забрать у знати! Сильны они пока во власти своей!

Вводились определенные меры наказания за те или иные проступки и преступления, устанавливались штрафы.

– Так, кто и как судить должен – мы постановили, – размышлял Адашев, врывшись пальцами в свои светлые кудри, – а коли оба правы и неправы одновременно? Как рассудить?

– Пусть Господь рассудит, – отвечал Сильвестр, склонив голову, – поединок решит. За правым сила…

Судебником запрещался насильственный переход в холопы, крестьян же не могли судить без согласия общины и старосты. Для перехода крестьянина от господина нужно было заплатить «пожилое» и «повоз». Был выбран для перехода и специальный день – Егорий Осенний (Юрьев день), что проходил в конце ноября – к тому времени завершались все работы и совершался расчет с землевладельцем. Как могли, старались улучшить жизнь крестьянства.