Кровавый след

Майк Селуччи не слышал шагов Генри, но почувствовал, что за спиной кто-то есть, и обернулся. Он не сразу узнал человека, стоящего в дверях кухни. Властные манеры, выработанные веками, поразили Селуччи почти с физической силой. Карие глаза встретились с его глазами, и, когда он увидел, что его сочли достойным, ему пришлось бороться с совершенно иррациональным желанием опуститься на одно колено.

«Что, черт возьми, происходит?»

Он потряс головой, чтобы прояснились мысли, узнал Генри Фицроя и прорычал, скрывая свое замешательство:

– Мне нужно с вами поговорить!

Звонок телефона заставил их обоих замереть. Мгновение спустя в кухню вошла Надин, перевела взгляд с одного на другого и вздохнула.

– Звонит Вики. Ее голос звучит слегка странно. Она хочет поговорить с…

Селуччи не стал дожидаться, пока назовут имя, сразу протопал в кабинет и схватил трубку. И все же он понимал: Генри позволил ему ответить на звонок, без разрешения Фицроя он не сдвинулся бы с места.

«Если этот человек всего лишь автор любовных романов, то я…»

Он не смог придумать достаточно сильного сравнения.

– Да?

– Где Генри?

– А что? – Майк знал, что лучше не срываться на Вики, и все равно это сделал. – Хочешь поцеловаться по телефону?

– Уймись, Селуччи. – Она говорила очень устало. – Карл Бин был членом американской команды по стрельбе на летних Олимпийских играх тысяча девятьсот шестидесятого года в Риме.

Гневу больше не было места в разговоре, поэтому Селуччи задвинул его подальше.

– Значит, ты нашла своего стрелка.

– Похоже на то.

В ее голосе не слышалось радости.

– Вики, эту информацию надо передать в полицию.

– Просто позови Генри. Я вообще не знаю, почему ты подошел к телефону.

– Если ты сама не сообщишь, это сделаю я.

– Нет, не сделаешь.

Селуччи собирался сказать, что их дружба и вервольфы не могут быть превыше закона, но холодная решимость в голосе Вики его остановила. На мгновение ему стало страшно. Потом осталась только усталость.

– Послушай, Вики, я приеду и заберу тебя. Мы ничего не будем делать, пока не поговорим.

Взрыв криков на кухне заглушил ее ответ, и, сунув телефон под мышку, Селуччи направился к двери, чтобы ее закрыть.

Затем остановился. Прислушался. И понял.

Хорошие копы никогда не смеются над интуицией, от нее слишком часто зависит их жизнь.

– Ситуация изменилась. – Он прервал Вики, не расслышав, что она сказала. – Тебе придется вернуться самой. Питер пропал.

Шторм крадучись одолел двадцать метров открытого пространства, припав к земле так, что касался ее шерстью живота. Добрался до каменного фундамента сарая и замер. Доски были старыми, покоробленными, между большинством из них сочились полоски света.

Он перекинулся – чтобы убрать мешающую морду, а не потому, что у меховой ипостаси зрение было лучше, чем у другой, – и припал глазом к щели.

На конце длинного стола горела керосиновая лампа, освещая профиль человека из джипа. Человек стоял спиной к двери и что-то делал, но Питер не мог разглядеть – что. К краю стола был прислонен дробовик, так, чтобы до него можно было легко дотянуться.

Сквозь запах человека и лампы, сквозь стойкий запах животных, которых когда-то держали в сарае, пробивался сильный запах смазанной стали, исходящий не только от дробовика.

Питер нахмурился, перекинулся и бесшумно направился к большим двустворчатым дверям.

Одна створка была приоткрыта – достаточно широко, чтобы он смог проскользнуть внутрь в любом виде, но недостаточно широко, чтобы он смог ворваться в сарай и сразу кинуться на типа за столом.

Шторм скривил губы в оскале, его горло завибрировало от беззвучного рычания. Человек его недооценивал; если вервольф не хочет, чтобы его услышали, его не услышат. Он мог войти, развернуться и атаковать прежде, чем человек успеет дотянуться до дробовика, не говоря уж о том, чтобы успеть прицелиться и выстрелить.

Шторм двинулся вперед. Запах смазанной стали стал сильнее. Земляной пол продавился под его передней лапой, он замер… И увидел капканы.

Три капкана были установлены в приоткрытой двери, в вырытых в полу углублениях. Ямки прикрыли чем-то достаточно легким, чтобы не помешать захлопнуться стальным челюстям. Кажется, пахло мхом, который тетя Надин посадила в саду.

Шторм мог легко перепрыгнуть через капканы, но пол за ними тоже был перекопан, и он не мог точно сказать, куда можно без риска приземлиться. И он не мог перекинуться и обезвредить капканы, не став мишенью для дробовика.

Прижимаясь носом к стенам, он обошел строение. Во всех местах, где можно было бы ворваться в сарай, пахло одинаково. Во всех, кроме одного. Высоко в восточной стене, почти скрытое за ветвями молодого конского каштана, виделось небольшое квадратное отверстие, оставшееся с тех времен, когда в амбаре держали скот: через это оконце передавали тюки сена на чердак.

Как правило, вервольфы не лазали по деревьям, но это не значило, что они не умели лазать.