Круглая Радуга (ЛП)

Этот человек просто головоломка. Когда Гели Трипинг в первый раз помянула его наличие в Зоне, Чичерина он заинтересовал не более, чем для постановки на обычный учёт, вместе с десятками прочих. Единственная странность, которая становилась всё более странной по ходу наблюдения, что он выглядел одиночкой. До сих пор, Слотроп не скопировал, не пометил, не обнаружил, не освободил ни единого кусочка из конструкции А4 или разведывательных данных о ней. Он не сносится с ГООЗ, ПОРЦ, ОБВС, ТР, ни с Американскими службами такого же толка—вообще ни с одной конторой Союзников. И всё же он один из Правоверных—сборщиков утиля, рыскающих без устали сейчас по запасным маршрутам батарей А4 от Голландии и аж до Нижней Саксонии. Пилигримы на дорогах чуда, каждый кусочек и обломок священная реликвия, каждый обрывок инструкции стих Писания.

Но обычные запчасти Слотропа не интересуют. Он темнит, приберегает себя для чего-то действительно уникального. Может для Чёрноракеты? Может это 00000? Тирлич ищет её, а также загадочный Schwarzger"at. Тут, несомненно, есть хороший шанс, что Слотроп, подчиняясь своей Чёрнофеноменологии, отвечая её потребностям, пусть даже сокрытым от него, всё так же будет возвращаться, круг за кругом, к Тирличу, пока миссия не будет исполнена, части добыты, железо найдено. Это сильная версия: ничего подобного Чичерин никогда не изложит письменно.

В своих действиях, он тут такой же одиночка как и Слотроп—подчиняясь, если и когда, специальному комитету Маленкова при Совете Народных Комиссаров (задание ЦАГИ тут более менее для отвода глаз). Но Слотроп его парнишка. За ним будут следить, как положено. Если упустят, что ж, найдут снова. Жаль, что тому не привьёшь личной заинтересованности кончить Тирлича. Но Чичерин вряд ли такой дурак, чтоб считать всех Американцев настолько же тупыми как майор Марви, с его рефлексами относительно черноты...

Какая жалость. Чичерин и Слотроп могли бы курить гашиш вместе, сравнивать, кто что подметил в Гели и прочих девушках руин. Он мог бы петь на мотив Американских песенок, которым обучила его мать, Киевские колыбельные, про звёздную ночь, влюблённых, белый цвет, соловьёв...

– В следующий раз как нам попадётся этот Англичанин,– Джабаев странно уставился в свои руки стиснувшие руль,– или Американец, или кто он там есть, ты уж узнай, откуда он берёт такую дурь.

– Пиши докладную, чтобы не забыть,– отдаёт приказ Чичерин. Они оба начинают гоготать как чокнутые там, под деревом.

* * * * * * *

Слотроп приходит в себя эпизодически, уплывая и всплывая из сна, из размеренных и безмятежных обрывков разговора на Русском, к пальцам на его пульсе, к широкой зелёной спине кого-то выходящего за дверь... . Это белая комната, идеально кубическая, хотя он какое-то время не может распознавать кубы, стены, лёжа горизонтально, ничего слишком объёмного. Только уверенность, что его опять кололи тем Натрием Амиталом. Уж это ощущение ему знакомо.

Он на койке, всё ещё в наряде Ракетмэна, шлем на полу внизу возле матросской вещевой сумки с гашишем— ох-ох. Хоть это требует сверхчеловеческого напряжения перед лицом сомнений, сможет ли он хотя бы просто шевельнуться, ему удалось перевернуться и проверить наркоту. Одна из упаковок фольги, похоже стала меньше. У него уходит встревоженный час или два, чтобы вскрыть верх и обнаружить, ну конечно, свежий срез, сырая зелень на грязно-коричневом большого куска. Шаги позванивают по металлическим ступеням снаружи, и тяжёлая дверь распахивается вниз. Блядь. Он лежит в белом кубе, в полуотключке, ноги попустило, руки сцеплены на затылке, никуда особо не торопится... Он засыпает и видит птичек, тесную стайку снегирей, привеявшийся опавший листок из птиц, среди хлопьев густо падающего снега. Это ещё в Бёркшире. Слотроп мал и держит отца за руку. Плот из птиц взмывает, под напором, кверху, боком к буре, снова вниз, выискивая пищу: «Бедные малышата»,– грит Слотроп и чувствует как рука отца пожимает его через шерстяную варежку. Саймон улыбается: «Они не пропадут. Сердечки их бьются быстро-пребыстро. Кровь и перья держат их в тепле. Не волнуйся сынок, не волнуйся...» . Слотроп вновь просыпается в белой комнате. Тихо-то как. Приподнимает зад и делает пару вяло велосипедных упражнений, потом лежит, похлопывая по новой складке, что набралась на его брюхе, должно быть пока был в отключке. Есть невидимое царство складки, миллионное скопление клеток и всем им известно кто он такой—стоит ему вернуться в бессознание и они заводятся, все до одной, трубить высокими жутко пронзительными голосками Мики Мауса, эй, братва! а ну-ка, валим на Слотропа, этот дубина ничё не делает токо, знай, задницу отлёживает, погнали, эгей! – «А вот вам»,– бормочет Слотроп,– «а и вот вам всем!»