Круглый год с литературой. Квартал второй

«Как ты могла!» – причитал Герцен. А почему бы ей, – рассудительно говорил Женя Винокуров, – не воспользоваться его же разрешением. За что боролся, на то и напоролся! – и заканчивал, – Не все они были Чернышевскими. Они были ещё и людьми. А человеческую природу не пересоздашь!»

Умер Гервег 7 апреля 1875 года.

* * *

31 мая 1899 года родился Леонид Максимович Леонов. Мне нравилась его ранняя проза и очень не нравилась поздняя.

Хвалёный «Русский лес» я не смог дочитать до конца, утонув в пространных философских авторских размышлениях. Не прочитал, а пролистал, подивившись тому, как всё новых и новых собак вешает Леонов на своего отрицательного персонажа Грацианского: он пишет статьи, где травит старого своего товарища положительного героя романа Вихрова, профессора, защитника русского леса от губительной вырубки; он нечистоплотен в личной жизни, не признал своего отцовства и не помогал материально дочери; наконец, оказывается, что ещё до революции Грацианский сотрудничал с царской охранкой, которой выдал своего товарища по революционному движению – Вихрова! Ну что за карикатура! Прямо как немцы в советских фильмах о войне сороковых годов: у них даже внешний облик перекорёжен!

Что до его «Пирамиды», то я тем более не смог её дочитать из-за вязкого языка, трудно воспринимаемой постоянной символики, смутной и плохо понятной перекличкой с Достоевским (Сталин – Великий Инквизитор) и уж совершенно непонятным героем Дымковым, неведомо откуда взявшимся. Опять карикатура. На этот раз на художественный трактат религиозного писателя.

Допускаю, что я не прав в своей критике, что кому-то эти романы нравятся (за «Русский лес» Леонову дали ленинскую премию). Но я высказываю своё мнение и на большее не претендую.

Прожил Леонов долго: 95 лет. Умер 8 августа 1994 года.

1 ИЮНЯ

1 июня 1804 года родился великий Глинка.

На обеде, данном 13 декабря 1836 года по поводу первого представления оперы Михаила Ивановича Глинки «Жизнь за царя» друзья композитора исполнили шуточный канон (музыку написали В.Ф. Одоевский и М.Ю. Вильегорский):

Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка,
Веселися, Русь! Наш Глинка —
Уж не Глинка, а фарфор!
За прекрасную новинку
Славить будет глас молвы
Нашего Орфея – Глинку
От Неглинной – до Невы.
В честь столь славныя новинки
Грянь, труба и барабан,
Выпьем за здоровье Глинки
Мы глинтвеину стакан!
Слушая сию новинку,
Зависть, злобой омрачась,
Пусть скрежещет, но уж Глинку
Затоптать не может в грязь.

Первая строфа принадлежит М.Ю. Вильегорскому, вторая П.А. Вяземскому, третья – В.А. Жуковскому. А четвёртую написал Пушкин.

Ликующих друзей композитора можно понять. Опера «Жизнь за царя» потрясла современников своим национальным колоритом и оказала огромное влияние на все последующие поколения композиторов, так или иначе учитывающих в собственной музыке идеи Глинки, развивавших их.

Оперы и романсы Глинки хорошо известны поныне. Отмечу романс «Я помню чудное мгновенье…». Глинка написал его, как всем известно, на стихи Пушкина. Очень любопытно, что Пушкин сочинил стихи, вспоминая встречу с Анной Петровной Керн, а Глинка свой романс написал для дочери Анны Петровны – Кати, которой очень увлёкся.

Умер Глинка 15 февраля 1857 года в Берлине. Его похоронили на лютеранском кладбище. Но в мае сестра композитора, много сделавшая для сохранения его наследия, настояла, чтобы прах брата был перевезён в Россию.

Для перевозки прах упаковали в картонный гроб, на котором написали: «Фарфор», что заставляет вспомнить шуточный канон друзей композитора, который я цитировал.

* * *

1 июня 1920 года родился Давид Самуилович Самойлов, выдающийся русский поэт. Друзья звали его по домашнему имени – Дезик. Он был из поколения «ифлийцев», которых, как он писал в стихотворении «Перебирая наши даты», «повыбило железом» финской и Великой Отечественной.

«Аукаемся мы с Серёжей», – из того же стихотворения. Да, они с Сергеем Наровчатовым сохраняли дружеские отношения и когда прежде доступный для всех Наровчатов забурел, сделавшись депутатом, героем соцтруда. Он больше не приходил в «Литгазету» ко мне в кабинет, только к начальству, которое уже в наш отдел передавало его статью или стихи. Но млел и добрел при виде Дезика. Они расцеловывались и сидели в креслах в коридоре, не обращая ни на кого внимания, занятые своим.