Krupnyakov_Arkadii_Est_na_Volge_utes_Litmir.net_259280_original_51f74

Аленка вела свой отряд по пустым деревням и селам. Бабы, дети и старики ютились по лесным землянкам, а если кого и заставали в избах, те боязливо рас* сказывали, что мужики все как один ушли к Темникову, Саранску и к Шацку. Барские усадьбы тоже были разграблены и сожжены. С кормами было плохо, однако отряд все разрастался. Из лесов выходили мелкие му« жидкие ватажки по дюжине человек, просились в отряд. Иногда приставали и без спросу. Вставал отряд на но« чевку в одном числе, ан утром глядишь — на сотню больше. Порядок держать было трудно: Аленка не знала в лицо не только всех ватажников, но и атаманов. Люди прибывали, сбивались в сотню, сами выбирали себе сотенного атамана и шли за отрядом. Ефтюшка метался из конца в конец ватаги, считал людей, матюгался. Сколько на сей день коней, сколько людей, сколько где кормов — не узнать. Савва, любивший поговорить, стал задумчив, молчалив, к Аленкиному коню не пристраивался, тащился в обозе. Кукин то и дело высылал вперед и в стороны разведчиков, выбирал безопасные пути. Только одна Настя была безмятежна. Она всегда ехала впереди с красным, пестрядинным знаменем, на ночевках заботилась о еде для атамана, спала рядом с Аленкой, не допуская в избу никого, кроме Кукина и Саввы. *

При выходе на берега реки Алатырь разведчики донесли— тут проходил атаман Федька Горбун, он свернул налево и пошел брать Инсарскую крепость. В Ин-саре, по слухам, сидел в тюрьме казак Васька Золотые кудри.

Аленка сразу же повернула на Инсар. Кукину и Савве сказала — помогать Федьке-атаману брать крепость.

На уме было другое — русоголовый, голубоглазый казак не давал ей покоя.

Когда пришла в Инсар, крепость была уже взята. Острожок был невелик, и Федька Сидоров взял его без труда. Тюремный смотритель рассказал, что казак Васька перед приступом переведен в Красную слободу. Видно и впрямь он был ее судьбой. Она вела их обоих в одно место.

Ватага Федьки Горбуна разрослась не меньше, чем отряд Аленки. Посоветовавшись, решили разделиться снова. Федька пошел на Саранск, Аленка ыа Темников.

При расставании Федька сказал:

— У тебя, Алена, два попа — у меня ни одного. Отпусти отца Ферапонта со мной.

Барышевский поп согласился.

Не доходя верст десять до Заболотья, Кукин, знавший о намереньях атамана, посоветовал всю ватагу туда не вести, а съездить ей самой с небольшим отрядом. Ватагу решили поставить в лесу перед Красной слободой. Пока Аленка ездит в Заболотье, он, Кукин, разведает все что следует про Темников. Савва молча согласился.

К северному берегу Мокши подошли в сумерках. Осень вошла в свои права, и темнело теперь рано. Оставив сотню в лесу, Аленка взяла с собой двух казаков и пошла по берегу, надеясь найти лодку. Лодки не было, но нашли плот —три бревна, сколоченные двумя досками. Указав сотне спешиться, лошадей пустить на траву, костров не жечь, себя не выказывать, Аленка вошла на плот.

Переправившись через реку, все трое осторожно пошли по осоке и прибрежному кустарнику. Вот и Заболотье. Но как оно разрослось! Весь берег изрыт, унизан землянками. На поляне в беспорядке торчало около сотни изб, избушек, клетушек. Горели костры, в оконцах мерцали огоньки. Посреди поляны возвышалась часовенка с новой шатровой крышей и железным кованым крестом. На опушке леса словно муравьиные кучи виднелись шалаши. Одни покрыты старой порыжелой хвойной настилкой, некоторые покрыты недавно —хвоя на них свежая.