Круть (с разделением на главы)

— Машинописный текст находится в сердобольском спецхране. В Москве. Но получить туда доступ практически невозможно. За разрешением нужно обращаться к низшему сердобольскому начальству. Буквально к самому Курпатову.

— К министру ветрогенезиса? Но при чём тут книги?

— Ветрогенезис — главная идеологическая доктрина сердоболов. Министр ветрогенезиса курирует не только обратные ветряки, но и все национальные символы, сокровища мысли и так далее. Наследие Шарабан-Мухлюева тоже в его юрисдикции.

— Неужели это настолько для них важно?

— До такой степени, что эту главу невозможно найти на электронных носителях. Она существует на бумаге в одном экземпляре. К ней нет доступа даже у боевых нейросетей. Сердоболы справедливо полагают, что после контакта с одним-единственным имплантом запрещённый текст быстро сделается доступен всей планете. Вы же знаете, как это бывает.

— Да, знаю.

— К спецхрану имеют доступ только сердобольские бонзы — они знакомятся с подобными документами через своих зеркальных секретарей в режиме полной отсечки. Даже мы не можем залезть в такой канал. Мы организуем вам встречу с министром ветрогенезиса генералом Курпатовым. Вы должны получить разрешение лично у него.

— Какой у Курпатова таер?

— Пятый. Он из низшего круга.

— Он меня примет?

— Да. Мы уже связались с их руководством. Сердоболы понимают серьёзность ситуации и готовы сотрудничать.

Ломас поглядел на часы.

— Курпатов будет ждать вас через три часа ровно. Отправляйтесь прямо сейчас.

— Зачем такой запас? — спросил я.

— В сердобольской симуляции другие порядки.

— Я должен отсидеть три часа у него в баночной приёмной?

Ломас улыбнулся.

— Вы должны пройти очистительные испытания наравне с другими просителями. Только тогда вы будете допущены к генералу.

— Зачем это?

— У сердоболов, Маркус, куча разных законов, по которым начальство должно отчитываться перед народом. Но они постоянно придумывают, как сделать это необязательным. Например, есть уложение о том, что министр ветрогенезиса обязан принимать просителей по личным вопросам прямо в своей симуляции. На приём может записаться любой гражданин. Коммутационный шлем на голову и вперёд.

— Зачем шлем?

— Через имплант они не соединяют — боятся наших хакеров. Вроде всё просто, но они дополнили этот закон служебным разъяснением, по которому в целях сохранения культурной традиции проситель должен пройти ритуальные испытания перед встречей. В духе русских народных сказок. Проходит их, Маркус, примерно один из пяти тысяч. Так что посетители Курпатова не мучают.

— И мне тоже надо их проходить? Ломас кивнул.

— Они в курсе, что стоит на кону?

— В курсе, Маркус. Но статусные сердоболы следят друг за другом. Отступить от обычая означает дать слабину. Для них это смерти подобно.

— А если я эти испытания не пройду?

— Успокойтесь. Курпатов намекнул, что в вашем случае испытания будут чисто формальными и он придёт вам на помощь.

— Подождите, — сказал я, — подождите. Если я отправлюсь в сердобольскую симуляцию, их нейросети получат доступ к моему мозгу?

— Частичный. Мы защитим вас от глубокого скана. Не теряйте времени, Маркус. Они уже открыли окно. Я буду следить за вашим фидом лично. В случае чего, помогу советом. Наши нейросетевики тоже подключатся… Всё, я вас коммутирую.

Возражать было бессмысленно — я только порадовался, что успел как следует отоспаться перед новым стрессом.

Ломас, сидящий за столом, стал быстро куда-то удаляться, уменьшаясь на глазах. Пространство вокруг вспучилось, искривилось и разделилось на небо и землю.

Щелчок, волна тошноты, и я прибыл на место.

10

Я стоял на дороге. Вокруг простиралось хлебное поле. Вдали — там, куда уходила дорога — начинался лес.

Пшеница казалась тяжёлой и перезревшей. Её давно пора было скосить. Отчего-то мне пришло в голову, что так выглядели русские нивы после татарских набегов. Грустная мысль.

Небо было ясным, но каким-то тяжким. В его синеве присутствовала угроза. Стоять под ним было как под стрелой крана.

Симуляция нарядила меня в лапти, холщёвые штаны и рубаху. За моими плечами болталась котомка с неизвестным грузом. Я снял её с плеча, развязал узел — и увидел массу разноцветных тюбиков разной формы.

Я взял один из них. Он был сделан из прозрачного пластика и заполнен коричневой пастой. Зелёную этикетку покрывали китайские иероглифы. В самом низу была маленькая английская надпись:

FRESH STRAWBERRY SALT SCRUB

В других тюбиках был огуречный, ананасный скраб и так далее. Целая косметическая коллекция. Но зачем она мне?

На связь вышел Ломас.

— Я получаю предварительный фидбек по поводу происходящего. Не ведитесь, Маркус. В нативных сердобольских симуляциях полно багов, это один из них. Видимо, по техзаданию частью одежды просителя должна быть котомка со скарбом. Но проектировщики допустили опечатку.

— А почему не исправили?

— Наверно, решили, что так страшнее. Видите впереди камень на кромке леса? Идите к нему.

Я пошёл к опушке. Дорога там разделялась натрое. Два ответвления уходили вправо и влево вдоль леса. Третье ныряло в чащу.