Кружевные закаты

Алина покачала головой, иронично приподняв уголки рта и едва не насмехаясь над его озадаченным видом. Похоже, сказал он истинную правду, но Крисницкой это не понравилось еще больше.

– С каких пор тебя вообще волнует наше благосостояние, я думала, твоя хата с краю, ваше превосходительство… А здесь сторонних быть не может!

– Не столько ваше благо, сколько благо невинных людей.

– Раньше тебя не волновали невиновные!

– Если я не кричал об этом на каждом…

– Ну вот, снова ты за старое! Так ненавязчиво, с чувством собственного достоинства показать всем, как ты хорош и честен! Знаю я все твои приемы, меня воротит от них!

– А ты все так же желаешь пожертвовать своей жизнью, чтобы отнять жизнь других? – принял вызов Андрей.

И, не дав учащенно дышащей Алине вставить ни слова, он продолжил:

– Давать тебе указ я не вправе, – именно потому, что минуту назад думал, что неплохо бы озвучить совет. За этим он, собственно, и явился, ведь она оказалась упрямее его! – Но ты идешь не по тому пути.

– Снова… – взвыла Крисницкая. – Я так и знала, что ты для этого и отыскал нас, чтобы читать лекции о благопристойности! У тебя был шанс изменить что-то, но ты был занят своим романчиком.

У Львова ведь не было шанса заставить ее мыслить, как положено, и говорить так не совсем честно, подумала Крисницкая, но решила, что это не смертельно. Пусть хоть немного помучается! Алина с интересом вгляделась в тоненькие русые волосы на своих руках и с неожиданным благоговением ощутила, как ему, должно быть, неловко от ее слов, больно. Наконец-то больно не только ей оттого, как все они обращаются с ней! Лишь Светлана, этот солнечный человечек, опора, поверенный, а ведь раньше Алина не испытывала положительных эмоций к особам одного с ней пола, считая их слишком мелкими в сравнении с собой. Как забавно – она так ревновала Виригину к Андрею, а теперь подруга важнее. Потому что она не предавала, не делала вид, что ничего нет, помогала в трудные минуты, а не читала нотации. Она сразу все поняла верно, в отличие от мужчин, которые метались в своей закрытой коморке и грезили черти о чем.

– Милая, не говори так… – с видом страдалицы протянула Светлана, и Андрей подумал о том, была ли Алина так неправа, назвав ее однажды в порыве отрицания актрисой? Актриса и перед собой тоже…

В ответ Алина засмеялась громко, заливисто, страстно, совсем не опасаясь выглядеть вульгарно. Огненный румянец лета уступил уже место безымянной осенней меланхолии, поэтому Крисницкая не опасалась покраснеть от едкого смеха.

Зачем он, собственно, прибыл к ним? Хотел встретить невесту, которая отказалась от него из-за невыясненных обстоятельств, или действительно предостеречь старых друзей? Какая благородная цель, но как в итоге он глупо смотрится!

– Почему вы с ними? Зачем перебежали в их банду? – взволнованно, безнадежно спросил Андрей, врываясь в глаза любимой женщины, когда удалось, наконец, поймать ее взгляд.

–Я нужна им… – проронила та, отстраняясь чуть-чуть, как будто, будь она ближе, он прочтет ее мысли.

Не подумала Светлана о том, что не обязана оправдываться.

– Отчего же вы уехали так скоро? – натужно спросил Андрей.

«Как он может так унижаться, все решено давно!» – распаляясь все больше, подумала Алина. В последнее время размышлять о нем, о мотивах его поведения становилось для нее не только тягуче – сложно, как прежде, но и почти неприятно оттого, что она вспоминала, как он вел себя с этой девушкой.

– Так будет лучше для всех. Простите.

К чести Андрея и мрачному удовлетворению Алины, как страж стоящей за своей подругой и готовой вцепиться в любого ради ее защиты, Андрей не произнес больше ни слова, не смешался и не насупился. Он лишь задрал подбородок и посмотрел на свою возлюбленную, ставшую, по всей видимости, бывшей.

– Что же, Аля, и ее тебе удалось оборотить в свою веру? – спросил он, наконец.

Алина, не веря ушам, вскинула на него свой непримиримый профиль.

– Повтори.

– Я все сказал.

– Нет, ты повторишь! Ты выскажешь мне все в глаза, а не будешь, как все эти слащавые лицемеры, прятаться за благовоспитанностью!

– Что на тебя нашло? – начала Светлана, но Алина, остановив ее жестом, продолжала, постепенно приближаясь к Андрею и неотрывно смотря ему в глаза с нескрываемым вызовом.

Неожиданно Алине вспомнились времена, когда она готова была слушать Львова, открыв рот. Оскорбленная женщина в ней была притушена и могла вытерпеть то, что ей предпочли другую. Но оскорбленная революционерка, избавившись от завесы влюбленности, не могла простить себе то, что когда-то спасовала перед мужчиной.

– Какого черта теперь ты являешься сюда и вновь начинаешь читать нам мораль? Мы все равно пойдем этим путем до конца, и нечего стоить из себя либерала!

– Да сколько можно твердить, как заведенной, одно и то же?!

– Это ты твердишь!