Кружево Парижа

Я была благодарна Джиму за то, что он привез меня сюда. Просто счастлива. Когда я заключала с ним договор, мне такое и в голову не приходило. Но тем не менее я здесь и вот-вот окажусь в постели с условным мужем. Я испугалась. До сих пор я спала только с тремя мужчинами, а теперь вот и Джим… Я понятия не имела, на что он рассчитывал, что планировал, что привело его сюда: сиюминутное решение или долгосрочная стратегия. Не знала, как на это ответить. Я потрогала лицо с толстой увлажняющей маской. Я вся была в липком, скользком креме. И, прикрыв глаза, подумала: прикоснись он ко мне, просто выскользну у него из рук.

Глава 24. Губная помада

В макияже я на первое место ставлю карандаш для глаз, а на второе – не менее важную губную помаду. Женщины подчеркивали ею губы с незапамятных времен. Клеопатра красила губы пастой из толченых жуков и муравьев. Елизавета Первая, королева Англии, наносила смесь молотых лепестков роз и гвоздик с пчелиным воском. И чем только не красили губы, стремясь изобразить возбуждение: свинцовым суриком, хной, шелковицей, земляникой.

До 1920-х существовала только красная помада, и она же считалась признаком безнравственности, проституции. Однако кино все изменило.

С появлением кинофильмов и излишнего грима звезд в первых черно-белых лентах помада быстро стала популярной. Но и тогда она ограничивалась оттенками красного. В шестидесятые опять произошли перемены: губы стали красить розовой помадой, которая день ото дня бледнела: в моду вошли цвета бледного винограда, розовой сахарной глазури, перламутра, бежевых оттенков и другие, так называемые естественные. А в середине семидесятых, с появлением панка, краски словно взбунтовались, и на свет вышли все – от черного до зеленого и синего.

Я же, когда вышла замуж за Джима, все еще красилась бледно-розовой помадой.

Сон сморил меня раньше, чем вернулся Джим. Утром я проснулась от его дыхания. Он лежал рядом со мной на боку, с подрагивающими под веками закрытыми глазами, медленно и ритмично дыша. Без равнодушного взгляда, не менявшегося целый день, черты его лица смягчились. Он лежал поверх одеяла прямо в одежде, завернувшись в куртку. Я осторожно выскользнула из постели и прошла в ванную.

Кожа на чистом, без макияжа, лице еще горела. Я осмотрела тонкие светлые морщинки вокруг глаз, следы складок, прорезавших лоб. Старею. Провела ночь с мужчиной, мужем, и он ко мне не притронулся. Прошло много лет с наших отношений с Иззи. Неужели я потеряла привлекательность? Кожа была слишком чувствительной для макияжа, и розовая помада смотрелась нелепо на обгоревшем красном лице. Я нанесла увлажняющий крем и впервые за много лет, если не десятилетий, решила не краситься, отказавшись и от подводки, и от помады.

Я не собиралась ничего доказывать ни Лорину Майеру, ни мистеру Джеймсу Митчелу.

Мы остались еще на одну ночь у Лорина и потом поехали в Меран, прекрасный курортный городок, угнездившийся на границе двух речных долин. Отель располагался рядом с парком, где росли пальмы, и недалеко от реки Пассер, бурлящей на камнях по пути через город.

Я постояла немного перед белой статуей императрицы Сиси, элегантно одетой красавицей, вынужденной жить в несчастном браке. Она была известной и любимой подданными императрицей обширной Австро-Венгрии, статуя изображала сидящую женщину, скромную и сдержанную. Она попала в ловушку.

– Кто это? – спросил Джим. – Какая Елизавета?

– Женщина, которой здесь принадлежало все, – сказала я и повела его через реку в центр города.

Встреча с младшей сестрой Кристль прошла очень бурно.

Вначале мы друг другу обрадовались, потом она высказала обиду, что я ее бросила. После встречи она еще много лет не могла понять и простить меня.

Мы с Джимом остановились на несколько дней в Меране, поднимаясь на фуникулерах в горы, гуляя в прохладе Хафлинга и перевала Вигил, отдыхая в летнюю жару у бассейна отеля.

Джим ни во что не вмешивался, читал книги, шел впереди с рюкзаком с бутылкой воды и шоколадом и, казалось, был счастлив, а мы с сестрой шли следом. Мы обедали в горных ресторанчиках с видами на долину, ели kaiserschmarrn[41], пышные омлеты с голубикой, лисичками и белыми грибами, лапшу или кнедлики. В последний день Джим сказал, что хочет поработать, и я провела день, гуляя по «Павильону», тенистой колоннаде, где покупатели укрывались от зимнего снега и летнего солнца, заходя в магазинчики, выбирая одежду и скатерти, а в книжном – биографию Сиси, альбомы с фотографиями гор и карты для Джима.

Кристль уговаривала купить тирольское платье, но я отказалась – во всем нужна мера.