Кружево Парижа

– Короче, мистер Митчел, я предлагаю следующее: мы объявляем о помолвке. – Я подождала, пока слова улягутся в голове. – И как невеста я буду повсюду вас сопровождать: на общественных собраниях, открытиях, вечеринках и обедах. Научу, как себя вести в высших слоях общества. Другими словами, введу вас в него. За это вы даете мне в течение года бесплатную аренду, а в последующие девять по рыночной цене, и мы обговорим время, когда прервать помолвку.

Он долго и серьезно меня разглядывал. Я расслабила ноги и приняла другую позу. Он взглянул мне на ноги и, подойдя к окну, уставился на самые дорогие виды Манхэттена.

Я ждала.

– Откуда вам все это известно? – ровным голосом спросил он, стоя спиной, чтобы я не видела его лица.

– Газеты, мистер Митчел, и я почувствовала в вас родственную душу.

Я встала и подошла к нему, окидывая взглядом Мидтаун до Уолл-стрит и дальше. Я рассматривала широкие проспекты, бегущие сквозь городскую мозаику, словно горные реки.

– Росла я, как и вы, в маленьком городке в горах и сама выбилась в люди. Я была обычной девчонкой, мистер Митчел, и покорила континенты. Диор научил меня всему. И… – Я немного помолчала, повернулась к нему, чтобы он на меня взглянул. – Теперь я умею вести себя в обществе. И вас могу научить, и вы сразу почувствуете разницу.

– Значит, вы как Мария? – сказал он с непроницаемым лицом.

– Мария? А, фон Трапп? Потому что я жила в Альпах? – засмеялась я. – Не совсем.

– Очень интересное предложение, миссис Дюмаре. Мне нужно провести соответствующую проверку.

– И это вполне разумно.

– Я вам позвоню.

Ma chère, ну что тебя так потрясло? Да, я очертя голову обратилась к совершенно незнакомому человеку, но пойми, я была настолько разбита, что прикрылась панцирем из цифр и решила больше никому душу не открывать. И потом, я была напугана, что еще одного удара просто не вынесу. Кроме бизнеса, у меня ничего не осталось, и я решила отдаться ему целиком.

Через неделю мне позвонила его секретарша и спросила, удобно ли мне будет встретиться с мистером Митчелом в ресторане «Четыре времени года» в тот же вечер в семь. Я предложила в восемь – в конце концов, рано или поздно ему придется обучаться хорошим манерам – семь считалось слишком рано. Пока я одевалась, Граса была в плохом настроении, и когда я хотела в завершение капнуть Miss Dior, то не нашла флакон.

Тогда я взяла духи Ива Сен-Лорана Rive Gauche, нежные, женственные, так мне хотелось обезоружить магната. Надела купленное во время последней поездки в Париж платье от Сен-Лорана из контрастирующих черного и голубого крепдешина с буфами на рукавах до локтя и декольте, переходящего в окружавший меня, словно броня, вышитый лиф.

«Четыре времени года» – грандиозное и роскошное место встречи, но отнюдь не романтичное. Хотя для обсуждения моего предложения в компании мужчин в костюмах, обсуждавших бизнес, деньги и гольф, оно вполне подходило. Только несколько столиков украшали элегантные дамы из Манхэттена. Мистер Митчел ждал меня за столом с открытым меню, хотя я вовсе не опаздывала, это он пришел рано. Это меня поразило – вероятно, нервничал. Весь следующий час он вел разговор, описывая последние приобретения, рассказывая о предстоящих планах и кошмарах строительства. И приятно удивил меня решительным осуждением войны во Вьетнаме.

Он ведь не был ни хиппи, ни республиканцем. Когда официанты убрали десерт, я потеряла терпение и перехватила инициативу.

– Итак, мистер Митчел, вы провели должную проверку? – как можно равнодушнее спросила я.

– Вообще-то, да, – ответил он без намека на недовольство или насмешку.

Мне на мгновение вспомнился Шляйх, манипулировавший отцом, когда они играли в карты. Я испугалась, что ситуация вышла из-под контроля, но отогнала эту мысль. Я тоже научилась играть, хоть и на собственном горьком опыте, и выступила достойным противником бесстрастному мистеру Митчелу.

Он подвинул к себе по белой полотняной скатерти кофейную чашку.

– И?

– И чего только вы не намешали в свою жизнь, – все еще загадочно заметил он.

– Да, – беспристрастно ответила я. – Я себе поблажки не даю.

– Ваша деловая хватка очевидна. Из цифр, что я видел, понятно: в Бразилии дела идут неплохо, свою маленькую империю вы создали довольно быстро и сейчас готовы повторить это здесь.

Он бросил в чашку кусочек жженого сахара.

– У меня нюх на бизнес, наметанный глаз на моду, и я трудоголик.

Я помешала чай с мятой, чтобы хоть чуть остыл.

– И предпринимательская смелость. Вы абсолютно правы: если получите магазин под моей крышей, то Америка ваша. Но сделка включает наши отношения, поэтому я поинтересовался и вашей личной жизнью.

Он не спускал с меня глаз.

– По-моему, я знаю все. Немецкий солдат, Фишер?

Ого! Вот это неожиданность. А я-то думала, что о нем никто не знает.

– Томас. Томас Фишер, – сообщила я, стараясь говорить беспристрастно. – Моя детская любовь. Мы расстались и потеряли связь двадцать пять лет назад.

– Ваш тезка, Шарль Дюмаре. Как я понимаю, вы вышли за него по любви?

– Конечно, я его любила.

Я подняла рюмочку бальзама Fernet-Branca и поболтала густую темную жидкость.