Кружево Парижа

Но и тут свои недостатки: с накладными ресницами мы выглядим по-детски невинными. Мне кажется, поэтому они вновь стали популярными в шестидесятых наряду с цветами. Но носили их не босые хиппи, одетые в юбки макси, с обнаженной талией, а модницы в мини, как я.

После смерти Иззи я пошла в салон Vidal Sassoon и попросила сделать мне короткую стрижку и окрасить волосы в темный шатен, и холодным пронизывающим взглядом стала похожа на Мэри Куант. Я накладывала на веки темные тени с подводкой, маскируя серые круги от бессонных ночей. Приглашение «включайся, настройся и выпадай» мне надоело.

Хиппи с их многообещающей любовью, призывами к миру и наркоманией казались наивными и глупыми. Я стала серьезнее, носила костюмы с мини-юбками с отчетливыми геометрическими рисунками ярких цветов. Это был мой новый образ. Я заявляла миру и себе тоже, что с легкомыслием покончено, в частности с любовью.

Хотя я и не встречалась с Иззи целый год перед тем, как он умер, все равно чувствовала себя абсолютно опустошенной.

В последнюю ночь он был так оживлен, так взволнован высоким уровнем прогресса, который позволил отправить человека аж на Луну, что я уснула счастливой, надеясь, что он снова станет прежним, человеком, спасшим меня от горя лирической, страстной музыкой.

Я потеряла всех своих любимых: Томаса, Лорина, Шарля и теперь Иззи. После его смерти меня трогала лишь одна музыка – звук кассового аппарата.

Проведя тщательный анализ своего бизнеса, я поняла, что на плаву меня держали только независимость и работоспособность. Я жила в Америке, ma chère, в стране неограниченных возможностей, и спасти меня могли тяжкий труд, расширение дела и воплощение «американской мечты». Этим и занялась. Окунувшись с головой в работу, увеличила количество торговых точек, разбросанных по штатам, и расширила площади. Однако поглотить можно лишь ту площадь, что имеется, дальше не прыгнешь. «Нейман Маркус», «Бергдорф Гудман», «Сакс», «Лорд энд Тейлор», «Блумингдейл» – все торговые центры продавали одежду дома моды Дюмаре, ювелирные изделия и косметику Beija Flor. Я объездила все крупные города и заключала сделки на приоритетные продажи в лучших торговых центрах, но слышала одно и то же снова и снова: нужно, чтобы имя было у всех на слуху. Экспериментальный магазин во Флориде продавал больше, чем я надеялась, но я убедилась, что моя торговля заглохнет, если я не укреплю свою позицию на рынке. Разработав зимние коллекции, я поняла, что пора набраться смелости и наглости и сделать решительный шаг. Мне нужен был крупный магазин в Нью-Йорке и потом в Париже и Лондоне.

До сих пор я вкладывала большую часть прибыли в расширение компании. У меня постоянно растущая команда модельеров и собственная фабрика, но кроме арендной платы в Бал-Харбор затраты на недвижимость низкие. Если бы я открыла свой магазин в Нью-Йорке, было бы очень эффектно заполучить недвижимость и аренду на Манхэттене. Это была бы большая дорогостоящая авантюра. Магазин в Рио был мне по средствам, но здесь, в Нью-Йорке, заключить выгодную сделку невозможно. Инвестиции в наиболее выгодно расположенную недвижимость, которая необходима, оставят меня беззащитной. Газета пестрила сообщениями о делах крупных застройщиков, их доходах, зданиях и ослепительном стиле жизни. Никакие деньги не спасали их от нападок журналистов «Times». И тут мне в голову пришла любопытная мысль.

Спустя два года после смерти Иззи я встретилась с Джимми Митчелом, знаменитым на Восточном побережье магнатом в сфере недвижимости, который создал свою империю с помощью невероятной способности во всеоружии предвидеть тенденции и закономерности рынка. Поговаривали, что он не просто контролирует спрос, а им управляет, выгодно покупает, когда другие продают себе в убыток, меняя вокруг кварталы и целые районы. Джимми Митчел был также известен своим дерзким образом жизни и чередой смазливых спутниц, его похождения не сходили со страниц газет. Он появился из ниоткуда, или точнее, из Монтичелло, небольшого городка в северной части штата Нью-Йорк, и построил империю на отцовских контрольных акциях в нескольких местных магазинах и окружной газете. Когда я с ним познакомилась, ему было почти пятьдесят. У него было лоснящееся лицо, редкие напомаженные темные прядки плохо прикрывали лысину, живот прятался под элегантным костюмом. Джимми был сказочно богат, но отличался простодушием и безвкусием.

На такую важную встречу я не могла явиться одетой кое-как.

Многие недооценивают момент появления на публике, ma chère. Я свой вход в зал отполировала до блеска еще в Париже, наблюдая за местными дамами и манекенщицами Диора. Я даже не входила, а, чуть раскачиваясь, вплывала. Нет, не с тем преувеличенным вихлянием бедрами из стороны в сторону, как ходят модели по подиуму, а с едва уловимым балетным движением – изгибаясь, балансируя, изящно перемещаясь, когда нога ступает нежно, но твердо. Я собиралась войти в святая святых одного из богатейших деловых людей США с безумным планом, и, чтобы его покорить, нужно было быть во всеоружии.