Крылья Мастера / Ангел Маргариты

Бывают же сумасшедшие люди, собой, думал он оторопело, направляясь домой, чтобы обрадовать жену. О лакее со стеклянным глазом и о гноме, страшно на него похожим, он на какое-то время забыл, ибо повседневность быстренько взяла верх, чтобы в целости и сохранности сохранить ему психику, и моментально изменила ход его суждений.

Дома его ждали с похоронным видом, полагая, что ему прямая дорога на фронт, впрочем, конечно же, далеко не все.

- Ну слава Богу! - воскликнула Варвара Михайловна, услышав новость. - Слава Богу! - И перекрестилась на икону в углу, за лампадкой. А потом как ни в чём не бывало, словно не произошло ничего из ряда вон выходящего, принялась раздавать карты.

- Иван Павлович, ты будешь играть?

Булгаков долгим взглядом посмотрел на неё. Но мать сделала вид, что ничего не поняла.

- Поздравляю, братца! - подскочила и чмокнула его в щеку Варвара.

Младшие Елена, Иван и Николай просто приняли к сведению, Иван даже помахал из-за стола, мол, не вешай носа, мы на твоей стороне. Они были ещё слишком молоды и не понимали сути происходящего. Зато отчим, Иван Павлович, шумно сложил "Киевские ведомости", поднялся во весь свой свечкообразный рост и вышел вон, сказал на прощание:

- Хотелось бы видеть, как старшенький увильнёт от армии! Вот, пожалуйста! Яркий представитель пораженчества!

Он был ярым поклонником войны до победного конца. Булгаков хотел сказать в том смысле, что пошёл бы сам и повоевал за царя и отечество, но Тася вовремя залепила ему рот ладошкой, чтобы он не наговорил дерзостей, за которые всё равно придётся расхлёбывать, и увела из гостиной подальше от греха.

- Раздевайся и садись, я тебя покормлю.

- А чего он так?! - возмутился Булгаков, размахивая руками, как мельница крыльями.

- Как? - загородила Тася ему дорогу, чтобы он не выскочил из комнаты.

- Сам бы пошёл добровольцем! - крикнул в дверь Булгаков.

- И пойду! - прокричал в ответ Иван Павлович, давай понять, что всё слышит.

- И иди! - как чёртик, подскочил Булгаков, размахивая кулаками.

Должно быть, Иван Павлович тоже сделал соответствующий реверанс, потому что в дело вмешалась Варвара Михайловна (слов было не разобрать), и не дала сойтись противникам в открытом бою.

- И пойду! - рвал лишь на себе подтяжки Иван Павлович и гремел венскими стульями.

Булгаков тоже было попробовал манипуляцию с одним из них, но безуспешно - Тася не дала.

- Всё! Всё! Всё! - затолкала его за стол. - Он уже старый, - мудро сказала она, целуя его в щёки так, что он почувствовал её горячее дыхание: - Из него песок сыплется!

- Откуда ты знаешь? - засмеялся Булгаков, пытаясь поймать её губы.

- Видела! - коротко поцеловала она его. - Не трогай его! - отстранилась и посмотрела строго.

Она была желтолицей, как груша, и пахла, как спелая груша, сладко и призывно.

- Ладно, - пошёл на попятную Булгаков. - Как хочешь!

Но не отпустил на всякий случай.

- Вот и молодец! - похвалила Тася, победоносно глядя на него и поправляя ему волосы на лбу.

Её смуглое лицо вспыхнуло праведным гневом за мужа. Она явно гордилась им. Булгакову сделалось приятно, он успокоился. Тася всегда действовала на него как бромистый натрий.

- Иди сюда, - вдруг сказал Булгаков, сосредоточенно выпятив челюсть, и потянул к себе.

- Вот ещё... - зарделась она. - Светло, да и слышно.

- Ну и пусть! - снова воскликнул Булгаков, явно адресуя Ивану Павловичу. - Пусть все слышат, как я люблю свою жену! - крикнул он ещё громче, в надежде, что его слова долетят через две двери, коридор и прихожую.

Он давно ненавидел Ивана Павловича за чеховский рост, за то, что ещё когда он был просто другом его отца, приходил, пил здесь чаи и, оказывается, небескорыстно и вовсе не дружески, а похотливо пялился на жену друга и с тайным умыслом целовал ей ручки. Ждал, когда упокоится отец! А теперь набрался наглости и стал брюзжать по малейшему поводу. К тому же мать, абсолютно ничего не замечала, души в нём не чаяла, и Булгаков не понимал этого. Они же старые, думал он. Зачем этот им? Все старые люди обращаются к Богу! Так принято! Зачем же нарушать правила-то?!

- Пусть бездумно наслаждаются остатками жизни! - заявил он.

Тася задумчиво посмотрела на него и среагировала:

- Миша, какой ты гадкий!

- Всё! Съезжаем! Съезжаем! - радостно объявил он.

Этот разговор они вели давно, но никак не решились.

- Нет! - сказала Тася, выпрямившись и поправляя пышные волосы. - Завтра, а сегодня пойдём в кафе, отметим твой успех! Это же успех? - переспросила она, видя его горящие глаза.

- Успех! - согласился он, почему-то вдруг думая о другом, о том, что так наверняка сходят с ума.

- И Варю возьмём? - спросила Тася, одеваясь за ширмой.

- И Варю, - снова очнулся Булгаков. - Погоди! А ты гномиков когда-нибудь видела?

На него вдруг накатило то прежнее состояние, которое он испытал давеча - предчувствие глубоко личной трагедии.

- Нет, а что?.. - насторожилась Тася, сверкнув, как королева, серыми, ледяными глазами.

- А я, кажется, видел... - сказал Булгаков, плотоядно наблюдая за её тенью.

Тася засмеялась его шутке:

- Там, в шкатулке возьми десять рублей.