Крылья Мастера / Ангел Маргариты

Булгаков глупо хихикнул. Сделал он это в надежде, что все споры на сегодня прекратятся и он сможет наконец сесть за работу. Его как раз ждала сцена на ялтинском молу, где кое-кто, скорее всего, директор крупнейшего московского театра, с которым Булгаков давно хотел разделаться окончательно и бесповоротно, должен был очнуться посредством сказочного перемещения из Москвы; кто именно, Булгаков знал, но боялся произнести его имя даже вслух, а всё больше склонялся к более прозаической и второстепенной фигуре из страха, что роман не опубликуют дюже пугливые московские издатели.

- Я тебя не люблю! - сказал он равнодушно, думая о романе.

Однажды он понял, что Ракалия в любом благополучии искала трагизм. Некоторое время это его привлекало. Они ходили по натянутой струне, и это ему очень и очень нравилось.

- Забудь! - остановила она его почти ласковым движением руки. - Многие пары живут без любви. Ну и что?.. - гордо задрала она острый, как утюг, подбородок. - Я теперь другая. Я всё поняла. И исправилась!

- Не похоже... - иронично процедил Булгаков и развернулся, чтобы уйти, - по-моему, всё, как прежде.

Он давно понял, что женщины в любовных делах, в отличие от мужчин, чаще пользуются разумом, а не чувствами, оттого у них получается, как в плохой пьесе, где нитки логики и невменяемости торчат во все стороны.

- Это только кажется! - ловко заступила она ему дорогу во всё той же манере командовать, пользуясь своим крепким телом, как шлюзом на реке. - Не бойся, я тебя не съем! Тебе нужная системная жизнь и регулярное питание, - фальшиво запричитала она. - Мы с тобой напишем новый роман! Кстати, ты прежний, об этой самой Маргарите, закончил?

Он взвыл, как волк на луну, и среагировал однозначно:

- Не твоё дело!

- Как это?! - крайне экспрессивно удивилась она. - Как это?! Имей в виду как прототип, я потребую свою долю! - заявила и выставила в разрезе платья длинную, стройную ножку пока ещё идеальной формы, с твёрдой, жёсткой коленкой молодой нимфы, готовую на любой подлость, лишь бы добиться своего.

- Иди ты к чёрту! - Взбешённый, он выскочил из спальни. - Я сыт по горло твоими фокусами!

- Ты хоть при деньгах?.. - спросила она, ничуть не смутившись, нагоняя его, как волк косулю. - У меня кончились деньги. У меня совсем нет денег...

- Ну?.. - выпустил он воздух, чтобы не взорваться, как пороховая башня.

- Там человек... - мотнула она головой в сторону парадного, - нужно заплатить за бензин.

Булгаков выбежал, увидел у подъезда знакомую жёлтую "торпеду" и человека, заплатил и, как на ядре, вернулся назад. Когда он влетел на кухню, то обнаружил, что Ракалия выпила его вино и с жадностью голодной кошки поедала колбасу, нацелившись на бисквитный торт с ликёром.

- Может, тебя покормить?.. - кисло спросил он, испытывая не то чтобы жалость, а просто человеческое участие.

- Зачем?.. Я знаю, у тебя, как всегда, одна картошка, - сказала она с вызовом.

- Но хоть чай поставить?.. - закатил он в долготерпении свои волчьи глаза.

- Ох, как ты мне нравишься в таком состоянии, - вздохнула с вызовом Ракалия. - Чай поставить, - согласилась она.

Он посмотрел на неё и вспомнил, что долго не мог забыть призывный взгляда её серых глаз, а теперь понял, что под одной крышей с ней долго не протянет, получит в лучшем случае инфаркт, а в худшем - сумасшествие третьей степени.

- Вот что... - сказала она ему, поглощая колбасу вперемешку с кремом "шантильи", который снимала чайной ложкой, - я, конечно, девушка строгих правил, но можешь свою даму привести сюда и жить с ней в кабинете. Кто она?.. - допела она свой зубодробительный каверн.

- Э-э-э... - отреагировал Булгаков, - не затаскивай меня в своё мещанское болото.

- Если хочешь знать... - многозначительно сказала она, тряхнув для убедительности своей прекрасной головкой - Юлий Геронимус нарочно всё придумал, чтобы мы с тобой расстались.

Булгаков снисходительно посмотрел на неё. Её голодные скулы говорили о том, что она недели две питалась святым духом. Значит, её бросили и она примчалась сюда отъедаться.

- Он всё время делал мне фривольные предложения. Я не говорила тебе, чтобы ты не ревновал, - пожаловалась они невинным тоном и для убедительности заморгала ресницами.

- Брось... - с лёгким презрением отреагировал Булгаков. - Я же не ребёнок!

- Ну и отлично! - с надеждой встрепенулась она. - Заживёт новой жизнью! Ты будешь писать. Я буду тебя вдохновлять! - И требовательно схватила Булгакова за руку. - Ты меня ещё любишь?!

- Избавь!.. - Булгаков с искаженным лицом вырвался, цапнул из шкафчика бутылку коньяка и, дёргаясь, как паралитик, налил себе стакан.

- А мне?.. - заканючила она, жалобно наморщив лоб. - Твоей преданной и верной жене!

- У нас больше ничего не может быть! - окончательно разозлился Булгаков, глядя ей в лживые до предела глаза. - Живи в спальне, я буду жить в кабинете.

- Это всё из-за этой твоей новой пассии! - неожиданно холодно среагировала Ракалия.

Он снова завыл, как волк в пустыне:

- Как тебе объяснить?!

- Никак! Кто эта потаскушка?! - ударила она кулачком по столу.

- Не тебе судить о ней! - зарычал он.