Крыло беркута. Книга 2

Письмо, переправленное предводителем кыпсаков Карагужаком в Кашлык, дойдя до рук хана Кучума, произвело такое впечатление, будто в ханский дворец ударила молния и перевернула в нем все вверх дном. Из-за этого даже произошли перемены в судьбе кое-кого из придворных, река их жизни потекла совсем в другую сторону.

Карагужак, вручая письмо верному слуге хана Байынте, не предполагал, что оно вызовет в столице Сибирского ханства переполох и большие перемены. Намерения у него были скромные: подшутить над Кучум-ханом, ну, заодно и припугнуть его слегка. А то чересчур уж осмелел, пытается прибрать к рукам все башкирские племена, обитающие у восточных склонов Урала, даже в глубь Урала начал баскаков своих засылать пусть-ка, решил Карагужак, дойдет до Кашлыка: в случае чего башкиры могут обрести покровителя в лице русского царя, а это ничего хорошего Кучуму не сулит.

Письмо вопреки ожиданиям Карагужака не припугнуло Кучум-хана, а привело его в неистовство. Он рычал на дворцовых служителей и своих визирей, не принял прибывшее в Кашлык посольство.

Хан пришел в раздражение уже оттого, что прочитать доставленное ему загадочное послание тотчас же оказалось некому. При дворце отирались два человека, умевшие читать и писать, но оба они как раз в это время ради подношений сверх ханских щедрот творили молитвы где-то на стороне. Кинувшимся на поиски дворцовым служителям первым подвернулся под руку недавний шакирд из города Кашгара, именовавший себя теперь муллой Кашгарлы. Бухнувшись перед ханом на колени, этот молоденький мулла принял поданную ему бумагу, пробежал по ней взглядом и застыл с разинутым от удивления ртом.

— Ну, что молчишь? — рыкнул Кучум-хан. — Или тебя за твои молитвы угостили чем-нибудь столь вкусным, что ты и язык проглотил? Читай скорей!

— Тут, великий хан, я не нахожу слов, достойных твоего священного слуха…

— Вот как? Ты лучше меня знаешь, что достойно моего слуха, а что — нет? Читай!

Мулла Кашгарлы заунывно, точно шакирд, читающий вслух коран, принялся читать письмо.

Чем дальше он читал, тем учащенней дышал Кучум. Когда голос муллы умолк, хан вскочил с места так резко, что стоявшие рядом визири испуганно отпрянули от него. Мулла распластался на полу. Байынта, доставивший письмо и полагавший, что оказал хану услугу, за которую будет щедро вознагражден, попятился к выходу, но бешеный взгляд Кучума остановил его.

— Ты что? Шутки шутить со мной вздумал?!

Байынта кинулся хану в ноги.

— Я… я не знал, мой хан, мой султан, что это за бумага!

— Хану своему изменить собрался, собака?!

— Я не знал, мой повелитель, я не знал!..

— Взять его! В зиндан!

Подскочили два охранника, поставили Байынту на ноги и, заломив руки за спину, приготовились увести.

— Пощади, великий хан! — взмолился Байынта. — Я всегда верно служил тебе, и не было в моих мыслях измены! Мне дали это в пути!

— Кто дал?

— Башкир один… Предводитель племени…

— Какого племени?

Байынта не смог ответить на вопрос, забыл название племени, а именем предводителя тогда не поинтересовался. Принял высокомерно, как подобает представителю могущественного хана, кожаный сверточек и поехал дальше. А теперь вот стоял в крайней растерянности, не зная, что сказать. Не дождавшись ответа, Кучум-хан приказал:

— Отыщи его и доставь сюда!

— Это невозможно, мой повелитель! Он… он… далеко отсюда…

— Вот как? Далеко? Что ж, я сближу вас! Повешу обоих! Рядом! Уведите его!..

Охранники не успели увести Байынту, он ухитрился вывернуться из их рук, опять кинулся хану в ноги.

— Великий хан! — закричал он каким-то придушенным голосом. — Не губи верного своего раба! Может, в письме совсем не то написано. Вели прочитать его другому мулле!

Байынту опять рывком поставили на ноги. Он продолжал умолять:

— Может, этот мулла прочитал неверно, не верь ему, великий хан! Служители веры имеют склонность сочинять небылицы!..

Кучум-хан, должно быть, заколебался. Он кинул злобный взгляд на лежащего перед ним ничком муллу Кашгарлы, ткнул ему в спину посохом.

— Ты верно прочитал? Не соврал? Коль соврал — отправлю на виселицу!

— Аллах свидетель, я прочитал, великий хан, что написано.

Сомнение, вызванное словами Байынты, все же не рассеялось. Хан, найдя необходимым повторное чтение письма, обернулся к одному из визирей:

— Приведите бухарца!

У Байынты на душе немного полегчало, он взглянул на муллу как на поверженного врага. А мулла заскулил:

— Я ни в чем не виноват, великий хан! Так написано. Мы, божьи слуги, в точности повторяем начертанное на бумаге…

Повеление привести бухарца он воспринял как предзнаменование своей смерти, ибо между двумя учеными мужами, чьи пути сошлись в кашлыкском дворце, успело вспыхнуть неугасимое соперничество. Внешне благочестивые, в душе они люто возненавидели друг друга, и каждый не упускал случая наговорить, наябедничать, чем-нибудь напакостить другому. Мулла Кашгарлы, закрыв глаза, забормотал молитву — воззвал к всевышнему в надежде на его помощь. Байынта, напротив, широко раскрыл глаза и облегченно вздохнул.