Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме [Сборник]

На следующий день ко мне подселили какую-то необычную темноволосую девицу с короткой стрижкой и торчащими во все стороны фиолетовыми перьями, похожую на образ Джиа, сыгранный Анджелиной Джоли. Миндалевидной формы зеленые глаза, ямочки на щеках, появляющиеся от ее улыбки, коротко остриженные ногти, которые она любила обкусывать, сосредоточившись на разговоре, казавшемся важным… А еще худощавая фигурка, на которой хорошо сидит неформальная одежда, тогда как платья недоуменно болтаются, будто на вешалке, острые жалобные коленки, тонкие руки с нанизанными в большом количестве браслетами из полудрагоценных камней… Мне было так хорошо и радостно, что я постаралась оказать ей ласковый прием, предложила вина, нашла в шкафу постельное белье и лишнее полотенце. Тем не менее назвавшаяся Фаиной девушка чудилась несколько странной. В чем заключалась эта странность, я не понимала, но ясно ощущала ее. Мне казалось, что Фаина похожа на японскую шкатулку с секретом, открыть которую сразу не получится, и я присматривалась к ней с интересом, ожидая возможности приоткрыть крышку и посмотреть, что же находится внутри, в душе этого создания, настойчиво демонстрирующего окружающим полную свободу. Внешне она напоминала языческую богиню, дерзкую, непохожую на других, ветреную, таящую в себе неисчислимое количество тайн и загадок. Мое внимание постоянно притягивалось к ней, любопытство становилось сильнее. Фаина не выглядела сексуальной и манящей, но странным образом заключала в себе нечто дразнящее, способное вызвать короткое замыкание и яркие, летящие во все стороны искры. Интуитивно я понимала, что находиться рядом с таким существом опасно: можно увлечься, начать совершать несвойственные себе обычно поступки и зайти за разные неведомые ранее грани, потерять ощущение гравитации и полететь, прекрасно понимая, что не управляешь полетом, и уж какой будет посадка, лучше вообще не задумываться…

Совместные посиделки с друзьями на берегу моря или в ближайшем кафе приносили успокоение и чувство освобожденности, гармонизирующее меня настолько, что ничего иного нельзя было и желать. Фаина часто находилась рядом, казалось, она нуждается во мне, льнет, окутывая паутиной комплиментов, и манит в неизвестные мне пространства. Иногда она исчезала, проводя время с другими людьми. Я беспомощно наблюдала, как она обвивает, подобно вьюнку, одного длинноволосого саксофониста, смахивающего на шелудивого пса, нуждающегося в добром хозяине и хорошем уходе. Создавшаяся ситуация выглядела пошло, и я молчала, сглатывая терпкую обиду и потустороннее бессилие, ледяными пальцами щупающее мою душу. Потом она возвращалась и продолжала играть со мной. Иногда это выводило меня из себя, я раздражалась и обещала не обращать больше на нее внимания, но как только я принимала это решение, она становилась грустной, задумчивой, и на меня накатывала материнская жалость и стремление позаботиться об этом эфемерном существе, поселившемся в одном пространстве со мной.

Днем мы неожиданно пересекались в самых разных местах: на пляже наблюдали за играющими совсем рядом с берегом дельфинами, на литературных чтениях пили коньяк за спинами многочисленных поэтов или слушали музыку на джазовом фестивале, в магазине покупали сигареты, в кафе обедали или ужинали в большой бесшабашной компании…

По вечерам мы забирались в горы, бродили вдалеке от всеобщего веселья и купались обнаженными в море. Помню, как она подплыла ко мне, схватила на руки, качая на волнах, и сказала, что вынесет из моря, потому что я прекрасна, а мое тело совершенно в сиянии луны, покрывающей его золотым светом. Поздно ночью мы танцевали на набережной под незамысловатую любовную песенку, и я хотела, чтобы этот миг не закачивался. Мое увлечение не носило сексуального подтекста, хотя тогда я бы не отказалась ни от слияния душ, ни — тел, но сама не проявляла инициативы, ожидая, как поступит она. Она ускользала снова и снова, шкатулка так и оставалась закрытой.

«Возможно, к лучшему», — думала я, слабо веря в истинность этих слов. Она растаяла одним безоблачным утром, держа в руках свой рюкзак и стеклянный браслет с рыбками, протянутый мне на прощание. Улыбнулась, тряхнула гривой и бесшумно закрыла за собой дверь, незаметно прихватив с собой часть меня.

В последний день отдыха, расположившись недалеко от накатывающих на гравий волн, я с благодарностью принимала массаж, необходимый моей усталой спине, который вызвалась сделать знакомая певица Римма, приехавшая выступать со своими концертами, а заодно и отдохнуть вместе с подружкой — они принадлежали как раз к той ориентации, которую большинство называет нетрадиционной. Сначала мы болтали о пустяках, рассказывая друг другу последние новости, а потом Римма спросила, с силой нажимая на болезненные точки позвоночника:

— И как вы нашли с Фаиной общий язык? Ты ведь знаешь, что она бывшая девушка N, а ведь именно ты послужила причиной их разрыва.

Я не ответила. Разумеется, я не знала.