Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме [Сборник]

Иногда я задумываюсь о том, что послужило причиной интереса Фаины ко мне: желание понять, что я за человек, попытка отомстить и показать, что она сильнее и спокойно может манипулировать мной, если захочет? Я неоднократно наблюдала ее интерес к бездомным собакам, которых она гладила на пляже. Казалось, они чуют ее за версту и все сбегаются именно к ней, чтобы получить необходимую порцию ласки. Была ли она искренней, гладя их по доверчивым животам, или это лишь очередная актерская игра на публику, обманка для запутывания всего и всех?

Гораздо позже я увидела в Интернете ее свадебные фотографии с тем музыкантом, которого она обвивала вьюночными путами в те моменты, когда не находилась рядом со мной. Часть фотографий являла вполне счастливую пару молодоженов, но фотографу удалось уловить необычное: на одной из них она оглядывается, и в ее глазах явно читается торжество, причем я точно знаю, что смотрит она именно на меня.

Андрей Коровин

Крымские сновидения

Однажды я проснулся в Крыму. И с тех пор мне суждено просыпаться там снова и снова. Столько раз, сколько хватит на это фантазии у моих сновидцев.

…В первый раз это была маленькая квартирка в Ялте, которую я не помню. Помню горящую набережную в огнях и себя, утонувшего в кустах роз. Мне было тогда три года. Крым образовался из предписаний врача лечить мою постоянную простуду целительным крымским воздухом и морской водой.

…Во второй раз была большая квартира в Евпатории, где жили мы с родителями и мамина подруга с сыном Колей, считавшимся в то лето моим другом. Это не считая квартирной хозяйки, которая баловала меня конфетами в обмен на непостоянный детский аппетит. И балкона, откуда открывался вид на вечерний город, на длинную лестницу, по которой мы поднимались к дому от железной дороги, а за ней лежал старый город, и парк, и набережная, и море. У кого-то из соседей жила обезьянка, и ее выгуливали, привязывая к турнику во дворе. Она, как собачонка, визжала от чувства несправедливости, прыгала, пытаясь ухватить меня за руку и откусить палец. Я никогда не видел ее хозяина, но был уверен, что это одноглазый пират, капитан дальнего плавания, который привез из своих путешествий красавицу-жену, лихорадку и глупую обезьянку.

Все это крутится в манне памяти вокруг Крыма, как Вселенная кружится вокруг идеи Бога. При ближайшем рассмотрении в современный бинокль наверняка окажется, что я спутал карты, время и землю, но мне это совершенно неважно. Тот мир, который нарисовала моя память, в сто тысяч раз живее и важнее для меня, чем все эти трафаретные настоящести.

С Колей мы обсуждали наш детский внутренний мир и показывали друг другу свои пиписки, не предполагая, что нам с ними в жизни предстоит делать, помимо рутинной потребности все время выливать из них выпитую воду. Мне было уже шесть, но я настоял на своем праве купаться и загорать голым, как некоторые младшие девочки на пляже. Вряд ли я и даже родители понимали тогда, почему. А это через трещину времени махал мне рукой с коктебельского берега проповедник натуризма Макс Волошин. Мой же временный друг Коля снимать плавки наотрез отказался, и другом быть перестал. В порыве разочарования в человечестве я вытаскивал на берег медуз и смотрел, как они плавятся на горячем песке…

Я пропускаю уйму лет, потому что долго еще меня носило по Черному морю мимо Крыма. То это был знаменитый «Орленок» на Кавказе, то болгарская «Албена», то не морская Чехословакия с горными речками и ледяными горными озерами, то наш, домашний, диковинный Суздаль с речкой, заросшей водорослями, хватающими за ноги. После второго крымского лета я начал писать стихи, пошел в школу, влюбился, научился играть на гитаре и написал первые песни, подрался с другом, снова разочаровался в человечестве, обрел сестру и новую любовь, закончил школу, влюбился еще раз и сходил в армию. Мои сновидцы видели сны без Крыма.

А Крым притаился и ждал. Мои двадцать лет сорвало с катушек. Я снова влюбился, теперь уже, как юный бог, — горячо и всерьез. Но я еще не знал тогда, что женщина — это песня без текста: пока помнишь ее мелодию, она с тобой. Впрочем, бывают женщины-меломаны, с ними возможно множество мелодий. И она была из таких. Она жила в старом дворянском домике в центре Тулы. Была старше, опытнее меня. Красивая, независимая, гордая. С тех пор, как мы стали вместе, меня возненавидели все мужчины из ее окружения. Все, кто ее желал, вожделел, надеялся и, вероятно, верил. Про меня распускали сплетни, наводили порчу и даже, кажется, пытались убить. Спасло меня то, что она была на моей стороне. И мои сновидцы после всех напастей нашего первого с ней года решили подарить мне новый сон о Крыме.