Крысиный король

– Река оказалась ледяной, и холод немного прочистил мне голову. За каждым всплеском следовали визги и плач. Мои бедные маленькие вассалы пытались найти свой внутренний голос, думали: «Что я тут делаю?» – и умирали.

Все больше и больше крыс прыгало в воду, все больше шкурок намокало и уходило под воду, все больше зверьков яростно гребли лапками, рвали друг другу брюшки и вырывали глаза, тащили своих братьев и сестер под ледяную воду.

Я дергал лапками, пытаясь выбраться. Нас было очень много, настоящий остров из крысиных тел, мы взбили реку в пену, и каждый пытался забраться на вершину этого острова, а нижние умирали и тонули.

Вода сковывала движения. Я слышал только собственное дыхание, паниковал, ничего не понимал и глотал воду. Вокруг бились волны, бросая меня о камни, и тысячами умирали крысы. Я слышал звук флейты. Здесь он лишился своей магии и стал просто противным визгом. Все больше и больше крыс плюхалось в воду. Флейта была безжалостна и неумолима. Повсюду кричали и захлебывались крысы, маленькие тушки плыли вокруг меня, как буйки в адской гавани. Я решил, что наступил конец света. Вода заполнила мои легкие, я уходил под воду.

Вокруг меня были трупы.

Они дрейфовали рядом со мной, сквозь полузакрытые веки я различал только их, они были на поверхности воды и под водой, и надо мной, когда я начал тонуть. Маленькие бурые комки. Воздух кончился у меня в легких, и я увидел под водой склеп, поле боя, острые черные камни, ставшие погибелью крысиного племени, горы и горы трупов, маленькие гладкие детеныши и старые седые самцы, жирные матроны и драчливые юнцы, бесконечная масса мертвецов, которую нес стремительный поток.

И я один видел эту бойню своими глазами.

Савлу показалось, что он сам видит горы дохлых крыс. Кровь стучала у него в ушах, легкие горели.

Крысиный король снова заговорил, но на этот раз обычным голосом, без жутких мертвых интонаций.

– Я открыл глаза и сказал «нет». Я рванулся вперед, прочь от этого ужаса. У меня не оставалось воздуха, мои легкие молили о нем, разрываясь, я выбирался наверх, к свету, и слышал крики сквозь толщу воды, и я рвался вверх и вперед, и наконец моя морда очутилась над водой.

Я глотал воздух, как сумасшедший. Я не мечтал больше ни о чем.

Я повернулся и увидел, что смерти все продолжаются, но пена уже немного опала, и крысы больше не рушатся с неба. Я увидел, что человек с флейтой уходит прочь.

Он меня не заметил.

И я решил, что он должен умереть.

Я выбрался из реки и прилег под камнем. Крики умирающих слышались еще какое-то время, но потом они стихли, и река смыла все следы бойни. Я лежал, пытался отдышаться и клялся отомстить за крысиный народ.

Поэт сравнил меня с Цезарем – дескать, я плыл четыре часа напролет, расплескивая воду[3]. Но эта река не стала моим Рубиконом. Это был Стикс. Я должен был умереть. Утонуть вместе с другими крысами. Может быть, я тонул. Я думал об этом. Может быть, я и не думал тонуть, а может, это ненависть, пропитавшая меня до костей, удержала меня на плаву.

Правда, ублюдки из Гаммельна меня немного порадовали. Эти тупые уроды попытались обмануть дудочника, и я с удовольствием смотрел, как чертовы суки, хлопавшие в ладоши, глядя, как мы идем на смерть, визжали и липли к своим чертовым киндерам, уходившим прочь под звуки флейты. И я позволил себе улыбнуться, когда гора раскрылась и мелкие человечки поисчезали в ней. Они отправились прямо в ад, недоноски, а ведь они даже не сделали ничего дурного, и их ублюдочные папаши и мамаши это прекрасно знали.

Да, это было приятно.

Но мне был нужен этот хренов менестрель. Это он был во всем виноват.

Это он должен за все ответить.

Савл вздрогнул – такая злоба прозвучала в голосе Крысиного короля. От замечаний по поводу невинности детей он решил воздержаться.

– Он пожирал птиц небесных и дразнил меня, а я сходил с ума от бессилия, – Лоплоп говорил тем же задумчивым голосом, что и Крысиный король, – я сбежал в Бедлам, я забыл, кто я такой, я считал себя сумасшедшим, который вообразил себя Птичьим королем. Долгое время я гнил в клетке, а потом вспомнил, кто я, и вырвался на свободу.

– Все мои пауцишки, все сколпионы ушли вслед за ним из дволца в Багдаде. Он звал меня своей дудкой, и я сосел с ума, и мне было очень, очень больно. И все мои паучки видели, – тихо сказал Ананси.

Флейтист без всяких усилий лишил могущества всех троих. Савл припомнил презрение крыс в канализации.

– Поэтому крысы тебя не слушаются? – прошептал он, глядя на Крысиного короля.

– Когда Лоплопа и Ананси схватили, некоторые выжили и видели их страдания. Видели, как Лоплоп обезумел, видели, как пытали Ананси. Они стали свидетелями мук своих королей. Разве что слепой этого не увидел.

Мои же крысы, мой народ, не видели ничего. Погибли все до единого. Я тонул с ними, но вода не оставляет ни следов, ни шрамов. По полям и городам разошлась весть, что Крысиный король бежал, бросив свой народ. И они свергли меня. Идиоты! Они не умеют жить без меня! Наступила анархия и безвластие! Нам пришлось бежать в Смог. Наступил хаос. Я полтысячи лет лишен своей короны.