Крысиный король

Он поднял тельце к глазам и скривился.

Потом наклонился к магнитофону на полу и убавил громкость. «Город ветров» еще можно было расслышать, но с большим трудом.

Фабиан и Наташа резко повернулись, удивленно посмотрели на него.

– Знаю, знаю, – успокаивающе сказал он, – вам нужно только прислушаться. Мне пришлось приглушить звук, а то мы привлекаем ненужное внимание. Вам же это не нравится, правда? – Он улыбнулся. – Побережем это до клуба.

Ногой он придвинул магнитофон ближе к ним. Использованные батарейки катались по всему полу.

Наташа и Фабиан расслабились.

Фабиан снова начал писать свою картину.

Наташа заиграла «Город ветров». Напрягая слух, они слышали то, что хотели.

Флейтист осторожно приподнял край брезента. Оглядел темноту вокруг судна блеклыми глазами.

На набережной Альберта никого не было. Пит посмотрел на огни здания парламента.

Вытянул руку и уронил крысиное тельце в Темзу.

По воде пошли круги, и среди множества грязных пятен появилось еще одно. Течение медленно сносило маленький трупик вниз, на восток, мимо Вестминстера.

Часть шестая. Джанглист-террор

Глава 26

Ночь Джангла.

В воздухе пахло джанглом. Разодетая молодежь, стекавшаяся в Элефант-энд-Касл, чувствовала этот запах.

Низкие облака, красноватые в свете фонарей, неслись по небу клочьями. Казалось, что Лондон горел.

Полицейские машины мчались по улицам, пролетая мимо других машин, которые тихо крались к Ламбету, вопя динамиками. Кое-где слышались неуверенные апатичные звуки дансхолла или рэпа и везде орал драм-энд-бейс, лихорадочный, дикий и непостижимый.

Водители высовывали руки в открытые окна, лениво кивали в такт музыке. Машины были набиты битком. Отовсюду грохотал бас, везде виднелись яркие шмотки. Во всем своем великолепии машины на мгновение останавливались на красный свет, сотрясаясь от громкой музыки, метались от перекрестка к перекрестку, ища место для парковки.

Из окон выкрикивали какие-то слоганы, орали слова звучавших повсюду классических треков. Шла прелюдия к вечеринке.

– Mr Loverman, – кричали из окна. – Check yo’self. Gangsta. Jump. Fight the Power. There is a Darkside. I could just kill a man. Six million ways to die.

В этот вечер они видели только друг друга. Они приезжали и заполняли улицы, как конквистадоры в одеждах от Карла Кани, Кельвина Кляйна и «Кангол». Окутанные волнами одеколона простые парни и крутые девчонки толпой шли по улицам к югу от Ватерлоо мимо испуганных местных жителей, которые казались бледными тенями.

Стукаясь кулаками, сплевывая сквозь зубы, они двигались в клуб. Ирландские парни, карибские девицы, пакистанцы, гангста в бесформенных куртках, болтающие по мобильникам, диджеи с сумками пластинок, дети, подражающие безразличию взрослых…

Их ждал джангл.

Полиция стояла на всех углах. Иногда их удостаивали презрительного взгляда или усмешки, но потом загорался зеленый, и машины двигались дальше. Полицейские следили за ними, бормотали что-то в рацию. Воздух шипел и трещал от помех, предупреждений и прогнозов, которые все равно никто не слышал – их поглощал ритм самого города.

Эта ночь таила в себе многое. Ее ждали слишком долго.

Склад светился в темноте. Свет лился из всех щелей, и здание походило на церковь.

Перед входом змеились очереди. Вышибалы, огромные мужики в бомберах, стояли, сложив руки на груди, как фантастические горгульи. Феодальная иерархия как она есть: смерды толпились у дверей, завистливо поглядывая на диджеев и их приближенных, на аристократию мира драм-энд-бейса, которые неторопливо проходили мимо, бросая охране пару слов. Когда подходили самые знаменитые, никто даже не смотрел в списки.

Рой Крэй, DJ Boom, Нутта и Deep Cover, известные по сотням CD-обложек и постеров, прошли без вопросов. Даже здоровенные вышибалы не сумели скрыть за напускным безразличием благоговейный трепет. Droit de seigneur пережило века и в этот вечер главенствовало в Элефант-энд-Касле.

Если бы кто-то из собравшихся посмотрел вверх, он увидел бы, что по небу мечется что-то неуправляемое. Больше всего оно походило на кучу тряпок с человека размером. Его нес не ветер – ни один ветер не меняет направление так быстро и резко, как дергалась эта бесформенная куча, да и не унес бы ветер такую тяжесть.

Лоплоп, король птиц, кружил над улицами, глядя на грязную карту под собой, а потом поднимался в небо, окрашенное оранжевым рассеянным светом, поднимался и падал, и в ушах у него звенело.

Он не слышал город. Он не слышал хищного рычания машин. Он не слышал грохот, доносящийся со склада. Сложная система нервов и хрящиков у него в ушах лопнула. Слуховой канал забился засохшей кровью.

У Лоплопа остались только глаза, и он вглядывался изо всех сил, бесшумно сновал между домами, присаживался на флюгеры, снова взмывал в небо.

Птицы теснились в воздухе. Просыпаясь от криков пролетавшего мимо Лоплопа, они кричали ему вслед, выражая преданность, но он ничего не слышал.