Ксю. Потустороння история

– И у него виноградник был, не промышленный, для себя. Он его лопатой вскапывал, без всякой техники. И показал мне ногу, и там у него вот такой вот бугор, – Паша показал кулак. – Вот здесь, где икра. Икра тоже здоровенная, а на ней еще бугор. Наработал лопатой. И по литру вина в день выпивает. Раньше, говорит, выпивал два, сейчас здоровье не то. Почему мы так работать не умеем? Климат другой? Хорошо, но они еще «феррари» сделали, они «ламборгини» сделали, при чем тут климат? Почему у нас ни одной такой машины даже близко не было? Фантазии не хватает? А я скажу – фантазии у нас полно. Я могу придумать что угодно. Но дальше надо что? Надо реализовывать. И тут я сталкиваюсь с кем? С людьми. С работничками. А они никто ничего не хочет делать! Вот отец твой, извини за тему. Я уверен, что он много работал. Так ведь?

– Так.

– В этом и корень. Много работаешь – много должен получать. Кто бы на его месте отказался?

Паша осмотрел лопату, огляделся, увидел дощечку, поднял, счистил с лезвия налипшую влажную землю

– Даже вот лопата, – сказал он. – Три сезона, и она ржавеет. И тупится. Липнет на нее. И конструкция тупая. А у этого итальянца, у него не лопата, у него инструмент! Вся сверкает, из нержавейки, грамотно заостренная, ручка удобная, изогнутая, в землю, как в масло, сама входит! Думают люди!

Паша прервался, подошел к столу, взял бутылку с водой и начал пить из нее, жадно хлюпая, проливая воду на себя.

И вернулся к лопате. Смешной своей медвежьей походкой. Она всегда такая была, или я только сейчас заметила? Как он мне мог понравиться, этот рассудительный и глуповатый большой-большой мальчик? Чем зацепил, привлек, прельстил, соблазнил, искусил – какие еще есть слова на этот случай? Личико симпатичное, но этого мало, да и видно, что личико это очень скоро превратится в неотличимую от миллионов сограждан безликую физиономию, как у его папаши, а потом, если повезет, в самодовольную харю, рожу, такую, как у Сулягина.

Стоп. Мне показалось – или он и правда похож на Сулягина?

Тогда, тем более, что это было?

Как что, ответила я себе. То как раз и было, ты с Пашей хотела потренироваться. Чтобы с Сулягиным, когда дойдет до дела, вести себя свободней. Заодно лишиться девственности, потому что вряд ли Сулягин захочет быть первым – как и Паша не захотел.

Но нет, возразила я себе, это не главное. Потренироваться можно было и со свободным молодым человеком или мужчиной, но я Пашу выбрала, мужа своей сестры, хоть она мне и не сестра. Чтобы стать – кем? Правильно, чтобы стать предательницей. Как кто? Правильно, как Сулягин. Для чего? Для того, чтобы быть с ним на равных. Ибо только на равных его можно победить, став такой же, как он.

Нет, и это нет, тут что-то другое. То, чего я так до сих пор и не поняла.

Или не хочется признавать, что все до элементарного просто. «Девушка созрела», как напевал иногда папа, с улыбкой глядя на меня, когда я умствовала. Или, как беспощадно написал Пушкин, «душа ждала… кого-нибудь».

Было еще светло, когда приехала Наташа.

Паша бросил лопату, пошел к ней, обнял.

– Счастье мое!

Наташе отпихнула его.

– Напился, что ли?

– Ни в коем случае! Выпил, да. В разумных пределах. Ты видишь? – он показал на вскопанный у забора угол.

– А септик?

– Что септик?

– Паша, ты же обещал!

Наташа подошла к высовывающейся из земли бетонной трубе, накрытой круглым деревянным щитом. Приподняла, заглянула.

– Так и думала! Скоро перельется же! И воняет!

– А ты закрой, и не будет вонять. Наташ, я объяснял, это надо машину вызывать. Не ведерком же вычерпывать.

– Так вызвал бы! Почему я обо всем должна думать?

– Неправда, я тоже думаю. Побольше тебя!

Наташа махнула рукой:

– С тобой говорить!

Ушла в дачу, вернулась с полотенцем, вытирая руки. Села за стол, налила себе полстакана водки, сказала мне:

– Ладно, отдыхаем. Будешь?

– Водку нет.

– Вино есть.

Наташа налила мне почти полный стакан. Подняла руку для чоканья. Отказаться было невозможно, мы чокнулись, я отпила.

– Нет уж, давай на равных будем, – сказала Наташа. – Терпеть не могу, когда меня кто-то пьяной видит.

– Все равно же увижу.

– Значит, тоже должна быть пьяная! Пей!

Это был приказ. Я выпила. А Паша опять взялся за лопату. Работал с яростной обидой. Вот такая жизнь – бабы отдыхают, а мужик впахивает.

– Хватит, садись, поешь! – пожалела его Наташа. – Но выпить больше не дам.

– Я и не собирался, мне с утра за руль. Как там Оля?

– Догадался, спросил!

– Ты не дала, наехала сразу.

– Все в порядке, даже лучше чем обычно. Она еще в дороге в себя пришла. Смотрит вокруг: постой, Наташ, мы куда едем, зачем? Я рассказала, как она в одежде мылась. Вижу – критично все воспринимает, сознательно. Говорит: это временно было, давай домой. Мам, какое домой, а если опять? Илья Дмитриевич в тебе хорошо разбирается, лишним не будет пичкать, понаблюдаешься пару дней, и все. Чисто для страховки.