Кто эта женщина?

Но ощущение счастья, вскипавшее в ней от скрытых источников, защищало Киру, делая неуязвимой для укоров и осуждения. И она искренне не понимала, в чем ее можно упрекнуть? Даже могилу Зинаиды Андреевны она проведала, чтобы попросить прощения… Если все же есть ее вина в этой смерти.

Антон сам, по ее просьбе, отвез Киру на кладбище, когда «Кошачье царство» закрылось. Уже темнело, но она не испытывала страха с ним рядом. И голоса вездесущих цикад звучали бесконечной колыбельной так умиротворяюще… На свежей могиле стоял простой деревянный крест: Антон сказал, что они уже заказали памятник.

– Ей все равно, – заметила Кира и подумала: «Банальность ляпнула».

Никогда Киру не оставляло подозрение, что окружающие (да и она сама!) считают ее не особенно умной, плохо образованной, выдающей сплошные штампы вместо мыслей, которыми можно заинтересовать, удержать. С первой минуты она опасалась разочаровать Илью, увидеть усмешку Ларисы… Больше ведь от страха выдала она ту тираду насчет его таланта! Поразить захотелось, и, похоже, это ей удалось… Возможно, Илья до сих пор считает, будто для нее такое – в порядке вещей? Понимает ли он, что в тот момент Кира не была самой собой? И поверил ли, что становиться писательницей она никогда не собиралась…

Только когда Кира оставалась с Антоном, всякий страх исчезал, точно они были одной крови, и ему все становилось понятно и без слов, которые ей не так-то легко было подобрать.

– Ты веришь в то, что он есть? – спросил Антон, облокотившись на могильную оградку.

– Кто?

– Что… Загробный мир. Царство Божие. Веришь, что бабушка сейчас там? Или она… нигде? От этого жутковато, правда?

Присев у могилы, Кира невольно сжалась, мгновенно вообразив себя старухой, у которой отказывают и ноги, и разум, и сердце… И ничего не поделать с тем, что вот-вот она просто исчезнет, будто ее и не было. Все, чем Кира живет сейчас, тогда просто теряет смысл, ведь ее-то не будет уже нигде. Даже осознания – правильно ли жила? – не наступит, потому что нечем будет это понять…

Если никакой души не существует и продолжения земной жизни нет, значит, нет и смысла чураться греха и можно позволить себе все – любую мерзость, ведь грязь перегниет с тобой вместе. Раз никто не накажет за это, почему нельзя убить того, кто мешает тебе в земной жизни? Единственной. Зачем отказываться от того, чего страстно вожделеешь, если заповеди даны вовсе не Богом? Кто мешает испробовать все, если запретить это пытается всего лишь такой же человек? Какое право он имеет распоряжаться твоей короткой жизнью, совершенно бессмысленной, поскольку все заканчивается могильными червями?

Читала бы она Достоевского, вспомнила бы сейчас: «Если Бога нет, значит, все можно?» Но Кира добралась до этой мысли своим путем… И отпрянула в ужасе.

– Нет, – вырвалось у нее. – Не может такого быть. Я не хочу…

– Не хочешь поверить в свою смертность?

– Да… Ох, пожалуйста, давай не будем об этом!

– Почему?

– Потому что веселым ты нравишься мне больше.

Он жестко усмехнулся:

– Я должен стараться тебе понравиться? Ты сделала свой выбор. Тебя не должно волновать – какой я.

– Но меня волнует! Не спрашивай почему…

– Почему?

– Я не знаю. Как это объяснить? Просто чувствую в тебе родного человека.

– А, ну да, – насмешливо протянул Антон, – ты же теперь для меня вроде кузины.

Поднявшись, она отряхнула край платья:

– Не порти все! Я только подумала, как мне с тобой спокойно и хорошо.

– Как с любящим братом…

– Любящим?

Ей хотелось обернуть все легкой игрой, но у Антона внезапно дрогнули губы, и он сморщился так болезненно, будто Кира хлестнула по живому. Он с трудом выдавил:

– Ты же сама это знаешь, правда?

– Что? – обмерла она.

И мысленно взмолилась: «Не говори этого! Только не произноси вслух!»

– Я люблю тебя.

Слова прозвучали глухо, точно комки земли ударились о крышку гроба. «Так и есть, – у Киры руки обвисли от бессилия, – он похоронил наши отношения. Больше они не могут оставаться прежними… Так хорошо и просто уже не будет!»

– Зачем ты это сказал? – пробормотала она.

– Ты же и сама это знала.

Лицо у него стало таким напряженным, точно он готовился к прыжку. Или к очередному восхождению на высоту. И ждал: решится ли Кира отправиться с ним? Или ему опять придется рисковать одному…

– Мало ли что я знала. – Ей хотелось захныкать от отчаяния, но это было бы совсем уж глупо. – Ты не должен был… Что я могу ответить? Ты меня в угол загнал!

Несколько мгновений Антон продолжал вглядываться в ее лицо, точно пытаясь прочесть нечто скрытое от других, потом опустил глаза. Кире показалось, будто в нем что-то померкло… Но ей нечем было зажечь это снова.

– Прости, – шепнула она.

– Глупости. Не за что тебе извиняться! Ты права, я не должен был заводить этот разговор… Сам же все знаю. Это, наверное, перед лицом смерти меня прорвало. Извини.