Кто эта женщина?

– Ты смотришь на меня, будто подвоха ждешь, – как-то сказала Кира.

Он не стал спорить – она угодила в цель. В каждой ее фразе Илья невольно искал скрытый смысл. Сам не понимал, что заставляет его делать это… Кира казалась (и он пытался уверить себя, что и была в самом деле!) открытой душой, а ему мерещились скрытые сущности, таившиеся в ее уголках.

Илья пытался понять, не дует ли на воду, обжегшись на молоке… Но предательство жены не так сильно его ранило – к тому времени что-то уже надломилось в их отношениях, и одиночество он воспринял скорее освобождением.

Пока Илья не мог разобраться, как воспринимает то, что опять появилась женщина, неспешно опутывающая его энергетическими нитями. В течение дня его отношение к этому менялось по нескольку раз… То он хватался за телефон, чтобы услышать ее голос, в котором всегда дрожала улыбка, и забрасывал Киру вопросами:

– Ты здесь? Ты никуда не исчезла?

А то вдруг сообщение от нее отзывалось его раздражением: «Да что она все забрасывает крючки?! Достала…» Через час он опять набирал номер Киры, холодея от страха: а вдруг не ответит?

В музей-кафе Илья пока не решался зайти. Минутка нашлась бы, хотя он действительно был нарасхват с утра до вечера: фотосессии, съемки детских праздников, свадеб, юбилеев, экскурсий – бесконечный поток событий чужих жизней нес его с такой скоростью, что не всегда удавалось вдохнуть полной грудью. Илья жил среди незнакомых лиц, недоступной радости, любви, которой с ним никто не делился… Ему доверяли только делать слепки жизни, проходившей мимо. И процесс этот был бесконечен.

И все же Илья выкроил бы полчаса, чтобы заехать в «Кошачье царство», если б не слышал до сих пор визг шин автомобиля, уносившего Антона от его дома. Не слишком ладно прошло примирение… И было боязно увидеть пустоту в глазах, которые раньше сияли ему навстречу. А еще страшнее казалось встретиться с Ларисой.

Когда-то она сказала ему – уже забылось, по какому поводу:

– Твоя душа – сосуд, в котором слишком много намешано. Не позволяй выплескиваться всему без разбора. Отравишь ближнего своего…

Откуда она так хорошо его знала? Он не был ее кровным родственником, и виделись они не так уж часто. Даже в те дни, когда Илья вел у них студию мультиков, им особенно некогда было общаться, перебрасывались приветствиями, реже – успевали вместе выпить кофе.

Порой Илья ловил себя на том, что ему все труднее даются разговоры с людьми. И в Кире нравилось то, как она немногословна. Вечерами они или прогуливались по городу, или купались в море, которое на несколько часов действительно становилось черным. Или, если ему нужно было срочно обработать фотографии, Кира молча возилась рядом, занимаясь своим делом – искала или изобретала новые рецепты, выписывала из Сети смешные или любопытные факты, связанные с кошками.

Илья не позволял себе думать, что ему просто не о чем с ней разговаривать…

* * *

– В жизни не ел ничего вкуснее! – промычал Антон, еще не проглотив первый маффин с голубикой. – Объедение!

И в истоме закатил глаза, рассмешив Киру. К его зубам прилипли черные кусочки, но Антон никогда не стеснялся быть смешным.

«Илья себе такого не позволяет». – Она отогнала эту мысль, так и не разобравшись: нравится ей это или нет.

Все утро до открытия кафе она старательно рисовала на кексах усатые мордочки, но не кошачьи, а мышиные – это показалось правильнее. И Антон поддержал:

– Не котят же жрать в «Кошачьем царстве»!

– Жрать? – Лариса округлила глаза.

Но он лишь махнул рукой:

– Меня сейчас никто не слышит.

– А мы?

– Я оскорбил ваш слух? Простите. Исправляюсь: ничего более изысканного и воздушного я не пробовал в своей жизни! Так потянет?

И схватил второй маффин, который исчез у него во рту быстрее, чем Лариса успела крикнуть:

– Оставь детям!

– Я тоже твой деть…

– И не разговаривай с набитым ртом.

– Но другого же у меня нет. – Антон с чувством сглотнул и просиял. – Кира, я должен тебе признаться… Ты гений.

Подобравшись поближе, Лариса принюхалась:

– Это правда – так вкусно?

– А ты попробуй.

– Их мало…

Кира с готовностью подскочила:

– Там еще выпекаются.

– Правда? Тогда… Должна же я, как хозяйка кафе, принять продукцию. – И она рассмеялась, быстро оглядев обоих: не приняли ее слова всерьез?

Антон подвинул ей блюдо:

– Угощайтесь, мадам.

Осторожно взяв маффин двумя пальцами, Лариса откусила чуть-чуть, медленно прожевала, сделала большие глаза и куснула еще раз.

– А? – обрадовался Антон. – Что я говорил?

– Бесподобно! – простонала Лариса и откусила еще.

Но Кира не успела подпрыгнуть от радости – за ее спиной звякнул колокольчик, и пришлось бежать на его зов. Она перелетела зал, ощущая себя счастливой птицей, которая нашла в бесконечном небе верный путь к своей стае. А ведь могла заблудиться и погибнуть…

Выскочив в фойе, она увидела, что это зашел старый сосед Федор Васильевич, который продолжал заглядывать к ним и после смерти Зинаиды Андреевны. Когда-то они были дружны с ее мужем, потом сосед проведывал вдову и до сих пор не мог отделаться от привычки заходить в кафе, где никогда ничего не заказывал, потому что его здесь угощали.