Кто эта женщина?

Впрочем, был момент, когда ему показалось, что Кира – та самая… В тот единственный вечер что-то снизошло на нее, и она хвалила его фотографии так вдохновенно – Илья аж забывал дышать от восторга. Если б она продолжала в том же духе, возможно, он был бы вполне счастлив в объятиях водоросли… Но больше Кира ни разу не произносила таких речей и все чаще отмалчивалась. Не мог же он напрашиваться на похвалу!

Лариса тоже не хвалила его. Но от нее Илья почему-то готов был принять укоризну, даже хотел ее. Это было необъяснимо… Он не сомневался: дело совсем не в возрасте. И не в том, насколько она умнее… Хотя и это добавляло штрихов к ее образу, как и каждая прочитанная ею книга, от которых он отказался. В детстве ему казалось, что Лариса шагнула со страниц какого-то европейского романа – в его окружении не было никого похожего на нее. В голове не укладывалось, как эта изящная женщина готовила обеды, стирала белье, занималась с сыном, а потом еще и поставила его на ноги после ампутации…

Вдобавок Лариса развивала свой бизнес, пусть и не совсем серьезный, на взгляд Ильи, довольно дамский, но, главное, они с Антоном не голодали. Глядя на желтое окно своей спальни, Илья думал о женщине, которой там не было, и от самих мыслей стало так приятно, словно кто-то нежно подул ему в макушку. Захотелось закрыть глаза и шаг за шагом снова пройти маршрутом их вечера.

Он отвел ее в свое тайное убежище среди скал… Это значило больше, чем признание в любви. Поняла ли это Лариса? Не могла не догадаться, когда Илья сказал:

– Я еще никого сюда не приводил.

И хотя она ничего не ответила, пока стояла у кромки воды и рукой придерживала короткие медовые волосы, которые ветер пытался взлохматить, Илья был уверен, что эти слова Ларисе запомнятся. У него дрожали руки – так хотелось обнять ее.

Илья не сумел бы объяснить, но это вполне телесное желание было незнакомым. С Кирой он испытывал другое… Не то чтобы Лариса вызывала в нем благоговение, а Кира животную страсть! Нет, в Ларе он тоже чувствовал прежде всего женщину. Он себя с ней ощущал другим.

Было что-то собачье в том, как хотелось ему бежать за ней следом, заглядывать в глаза, ища одобрения, ловить любые интонации, даже если Лариса ругала его. Да пусть хоть поводком отхлестала бы! Кире он этого не позволил бы…

* * *

– Ты правда хочешь ее увидеть? Не испугаешься?

Они сидели вдвоем среди почерневших после захода солнца кустов, и Антон изо всех сил кусал губу, чтобы не рассмеяться.

– Она жуткая, поверь мне.

Его забавляло упорство, с каким Кира хотела посмотреть на цикаду. Их стрекот завораживал, и она отказывалась поверить, что ночные певцы уродливы, как пришельцы в дешевых фантастических фильмах.

– Но они же так красиво поют, – твердила она. – Послушай!

И чуть запрокидывала лицо, чтобы видеть звезды, которые ярче проявлялись над садом, где не было фонарей. Антон смотрел на ее приоткрытые губы, которые всегда улыбались, а сейчас точно ждали чего-то, и думал: «Я хочу ее поцеловать. Просто поцеловать». Но он знал, что не сделает этого. Тогда она просто встанет и уйдет. И больше не появится в их доме. Потому что в ее жизни есть мужчина, ради которого она претерпела стыд, значит, для нее Илья – особенный.

«У нее так же сжимается сердце, когда она видит его лицо?» – Антон постарался продохнуть боль и спокойно пояснил Кире:

– Вряд ли это может считаться пением… У них есть мембраны, такие специальные, и с их помощью цикады издают эти звуки. В отличие от кузнечиков, они не трут лапки, чтобы получался стрекот. А звучат цикады намного сильнее – аж до ста двадцати децибел доходит!

– Правда?!

– Клянусь! Их можно расслышать почти за километр. Ну, понятно, если ночь тихая…

– Как сейчас? – Она опустила голову и улыбнулась ему.

У Антона опять стиснуло сердце: «Хочу ее поцеловать…» Он торопливо продолжил:

– А ты знаешь, что басня «Стрекоза и муравей» написана про цикаду? Наш Крылов неправильно перевел… Он ведь, как известно, только пересказывал басни Эзопа. А у того речь шла как раз о цикаде. Стрекозы не умеют ни петь, ни прыгать. А цикады как раз очень даже…

– Откуда ты все это знаешь?

– Точно не вспомню. Наверное, мама мне рассказала когда-то. Видела, сколько у нее книжек?

– Да, книжек у нее море… Или лучше сказать – горы? – Кира помолчала секунду. – Так ты поймаешь цикаду? Мы сразу отпустим ее, я только посмотрю.

– Да не на что там смотреть! Гигантская уродливая муха.

– Все равно…

– Ну, если дама желает! Только замри.

Вытянув из кармана телефон, он посветил на ствол ближайшей сосны:

– Есть шанс, что она прискачет к лучу. Я видел, как цикады летели на свет фонаря. Насекомые всегда тянутся к свету…

– Люди тоже.

– В нем есть свет? – вырвалось у Антона, и он тут же в отчаянии прикусил губу.

Кира могла бы сделать вид, что не поняла, о ком идет речь. Или прикинуться, будто не расслышала вопроса. Но она не стала играть, только взгляд отвела:

– В нем есть тайна.

– В Илюхе? – удивился Антон. – Вот уж не подозревал… А тебе это нравится? Я всегда думал, что это в женщине должна быть загадка.

Она усмехнулась:

– Потому что кто-то об этом спел?