Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Осужденная женщина в глазах всякого добропорядочного мужчины была потерянной для общества, а значит, той же шлюхой. Всех этих женщин мазали одной краской – вернее, одним дегтем. Один из первых чиновников в колонии, по иронии судьбы, сам бывший заключенный, называл их «самыми мерзкими тварями, какие когда-либо оскверняли имя женщины». Другой комментатор высказался проще и откровеннее: «Хуже их не найти… все они курят и пьют, и в сущности, если говорить попросту, всех их я почитаю за проституток»[301].

Безусловно, некоторые женщины, отправленные в Австралию (корабли Первого флота, прибывшего в 1788 году, привезли туда 192 женщин и 586 мужчин), в самом деле были проститутками. Но это уже не играло никакой роли: по высадке с ними всеми начинали обращаться как с проститутками – просто отдавали первому же мужчине, который подойдет и попросит. Такой образ действий, поражавший сторонних наблюдателей своей простотой и неприкрытой жестокостью, вызывал много толков. Один свободный поселенец писал домой:

В такое едва ли можно поверить, но с прибытием кораблей с осужденными женщинами на борту здесь установился такой обычай: приходит корабль – и каждый житель колонии может выбрать себе любую женщину, которая придется ему по душе, не только для услужения, но и для распутства. Это делается открыто и гласно… так что вся колония выглядит немногим лучше огромного борделя[302].

Не существовало и ограничений на количество женщин-узниц, которых мужчина мог набрать себе в личное пользование. Осужденных женщин просто выдавали мужчинам на руки, вместе с прочими вещами, привезенными из Старого Света. Это даже отмечалось в документах: в 1803 году сорок женщин-осужденных были совершенно открыто, официально «переданы в пользование армейским частям Нового Южного Уэльса»[303].

Такое принуждение женщин к проституции означало двойное наказание за одно преступление: их не только отправляли в чужие края, но и силой превращали в шлюх. Лучшее, на что могла надеяться женщина в таком положении – найти себе защитника и прилепиться к нему; но гораздо чаще случалось, что «женщин с прошлого корабля» выкидывали на улицу, как только в гавань входили новые транспортные суда со «свежим мясом».

Однако, в полном соответствии с логикой, по которой женщины, лишенные доступа к привилегиям общества, тем не менее в полной мере подвергались всем его бедам – и рабыни империи, как бы ни низок был их статус, плечом к плечу со своими мужчинами разделяли все тяготы жизни и быта на дальних рубежах. Например, не делал исключений для женщин нестерпимо жаркий климат. «Здесь жарко, как в аду, и мы мучаемся, словно пытаемые грешники!» – восклицала одна жертва индийской «шестимесячной духовки», когда температура поднимается до 45 градусов в тени, даже глубокой ночью не опускается ниже 35 градусов, а воздух днем и ночью ощущается «как раскаленный утюг в лицо». А каково просыпаться в постели, полной рыжих муравьев? (От Ассама до Аризоны от этой напасти знали лишь одно средство: жестянки, полные воды, под каждую ножку кровати.) Или, отправившись полюбоваться пейзажем, стать добычей пиявок? «Не могу описать вам всю прелесть этого места: берега покрыты прекраснейшими в мире цветами, вода, струящаяся меж серых камней, так прозрачна, что можно без труда разглядеть дно… тут меня атаковала орда пиявок, мерзких жирных черных тварей… прокусили кожу в двадцати пяти местах, и кровь шла сильно, хотя никакой боли я не чувствовала…» – с завидным спокойствием сообщала некая бурра-мемсахиб[304].

От этих бед не защищало и самое высокое положение. Супруга вице-короля Индии, прибыв в Симлу после утомительного путешествия – «настоящего ночного кошмара», который она провела, завернувшись в полотенце, ибо с нее градом лился пот – насчитала у себя в постели пятьдесят исполинских кровососущих насекомых и воевала с ними всю ночь: «Убивала их до четырех утра… как же я рада была вернуться!» – лаконично писала она своей дочери[305]. Еще важнее было не терять присутствия духа, когда хищники оказывались покрупнее – волки, как на американском Западе, или еще более опасное зверье. Энн Моффат из знаменитой семьи шотландских миссионеров в Африке однажды спаслась от льва, одним прыжком запрыгнув в фургон для перевозки скота, а потом просидела там всю ночь, слушая, как огромный зверь терзает быка, пострадавшего вместо нее, и обгладывает его кости.