Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

В песнях, рассказах, легендах, воспоминаниях, и прежде всего – в официальной истории Империя всегда воспринималась именно как героическое предприятие мужчин. С тех пор как Александр Великий вывел греков к неизвестным доселе рубежам, а затем заплакал о том, что не осталось больше миров, которые можно завоевать, женщины в имперских анналах не упоминались. Имена отцов-пилигримов, в 1620 году приплывших в Америку на «Мэйфлауэре», навеки запечатлены в камне на плимутской пристани – но о восемнадцати женщинах, плывших с ними вместе, памятник молчит. Под напором бесстрашных и безжалостных киплинговских авантюристов, «пахнущих табаком и кровью», пределы Империи раздвигались все дальше и дальше – и с ними укреплялся классический миф об одиноком герое-мужчине, в абсолютной своей форме выраженный персонажем эпоса Райдера Хаггарда «Копи царя Соломона»: «Могу сказать с полной уверенностью: во всей истории человечества вы не встретите ни одной юбки!»

Однако, как показывают даже названия новых земель, от Порт-Элизабет до Мэриленда, избежать влияния женщин все же не удавалось. Женщины всегда были здесь: как и во времена греков они активно колонизировали чужие страны, так и в Новое время, как справедливо отмечал Бэкон, они с самого начала были необходимы для выживания Империи. Первым белым ребенком, рожденным на американской земле, стала девочка, получившая подходящее имя – Вирджиния Дэр [от англ. virgin – «девственный»]: она благополучно появилась на свет на острове Роанок в праздник Вознесения 1587 года. Первой белой австралийкой также стала девочка, Ребекка Смолл, родившаяся вскоре после прихода Первого флота в 1788 году; хоть матерью ее и была одна из «проклятых шлюх», вызвавших такое негодование лейтенанта Ральфа Кларка, сама Ребекка вышла замуж за миссионера и подарила новому континенту не меньше четырнадцати маленьких австралийцев.

Женщины всегда присутствовали в истории Империи – по самой простой причине: без них мужчины бы не справились. Где бы ни происходило дело, создать надежное долгосрочное поселение без женского труда оказывалось практически невозможно: первый губернатор Капской колонии, голландский полковник Ян ван Рибек, пришел в ужас от неспособности мужчин пасти скот, делать масло и сыр и вообще себя обслуживать. Чтобы покрыть эту недостачу, он немедля отправил посланцев в Голландию, за девушками-сиротами из приютов Амстердама и Роттердама. Англия, спасибо Бэкону, заблаговременно осознала эту проблему – и Лондонская компания, ответственная за успешное основание поселения Джеймстаун в Виргинии, систематически отправляла в Новый Свет девушек, дабы они, «осев» на новом месте, трудились рядом с мужчинами и становились их женами. К девушкам предъявлялись высокие требования: «красивые девицы, получившие пристойное образование», а также «особо рекомендованные для переселения в колонию по причине их хорошего воспитания». Однако ни внешность, ни образование, ни воспитание не спасали этих девушек от превращения в товар: по прибытии в Виргинию их «продавали» за 120 фунтов лучшего табака – эквивалент пятисот долларов; и колонист, купивший себе служанку или жену, становился ее хозяином до конца жизни.

У других юных девушек было еще меньше права голоса в решении своей судьбы. Сирот и нищих, подобранных на лондонских улицах, с почти неприличной поспешностью распределяли в ученицы по контракту к мастерам, которых они никогда не видели, в стране, о которой едва что-то слышали. Эти невольные новобранки плыли навстречу своей судьбе под аккомпанемент рассуждений о том, какие пятеро из шести умрут, не доплыв до Америки, и скоро ли выжившие падут жертвами москитов, малярии и болотной лихорадки – болезней, обычных в стоящем посреди болот Джеймстауне, в котором и крепкие мужчины мерли как мухи от дизентерии, «горячки», «трясучки» или просто «от голода и холода».

Чем суровее встречала поселенцев новая земля, тем более жестокие меры требовались, чтобы восполнить недостаток женщин. В Австралию, колонию-тюрьму, женщины с самого начала попадали за куда меньшие преступления, чем мужчины. Для каторжников-мужчин отправка в Австралию служила заменой смертной казни или наказанием за многочисленные и тяжкие преступления. Преступницы-женщины в то время, как и сейчас, составляли решительное меньшинство, менее одной десятой от числа всех осужденных. В результате английские судьи, одержимые имперским императивом пополнить число женщин в колонии, отправляли преступниц в Австралию за мелкие бытовые прегрешения, и не раз горничная, «позаимствовавшая» у своей хозяйки гребень или перчатки, оказывалась на одной скамье с самым безжалостным разбойником, «похитителем трупов» или убийцей.