Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Но самым опасным из крупных хищников, несомненно, оставался двуногий зверь, так что женщинам на рубежах империи приходилось постоянно быть готовыми к самозащите. Проповедница-миссионерка доктор Анна Шоу так рассказывала о своей реакции на угрозу изнасилования со стороны мужчины, которого наняла, чтобы он довез ее до отдаленного пограничного района:

Я опустила руку в сумочку, лежавшую у меня на коленях, и коснулась револьвера. Никогда еще прикосновение к чему-либо не приносило мне такого утешения. С глубоким вздохом благодарности я выхватила револьвер и взвела курок… он узнал характерный щелчок. «Черта с два! – вскричал он. – Ты не посмеешь!..» От ужаса волосы зашевелились у меня на голове; казалось, я попала в кошмар, худший, чем все, что может выпасть на долю женщины[306].

Страшное путешествие Анны – ночь напролет через безлюдную черную чащу, приставив револьвер к голове несостоявшегося насильника – по счастью, окончилось благополучно. Когда она добралась до отдаленного лагеря лесорубов, все сбежались посмотреть на леди-проповедницу, владеющую револьвером не хуже, чем Библией. Народу на службе собралось больше, чем когда-либо в истории этого поселения, и сама Анна имела большой успех, хотя завоевала его не только проповедью. «Проповедь? – переспросил после один слушатель. – Да я и не слушал, что она там говорила. Но, видит Бог, эта дамочка не из трусливых!»

Такого рода приключения были обычным делом на всех фронтирах империи – везде, где мужчины оставались мужчинами, а женщинам приходилось с этим мириться. И одинокий любитель залезть под юбку был здесь не единственной угрозой. Жизнь в колониях в любой момент могла обернуться смертельной опасностью, и навыки выживания женщины осваивали здесь так же естественно, как в Старом Свете – шитье или ведение хозяйства. Они учились преодолевать большие расстояния на любом верховом животном, будь то бык, мул, слон или верблюд, и самостоятельно находить дорогу, когда проводник растворялся в ночи, словно вор, и бросал их на волю случая. Учились справляться с любыми бедами, как жительница североамериканских равнин Маргарет Каррингтон, повествовавшая о своих повседневных несчастьях элегически, даже с философскими нотками: «Вот в полночь рушится палатка, на которую навалило три фута снега; вот одежда вспыхивает от прикосновения к раскаленной железной печи; вот метель просачивается сквозь плотно затянутый вход, и снег засыпает постель; вот замерзает вода в ведрах… вот ветер рвет простыни и скатерти или уносит их в прерию…»[307].

Должно быть, самым страшным испытанием для Маргарет становились дни стирки. Однако «типично женские» заботы о чистых скатертях и прочих милых мелочах заслоняют от нас то, что помимо неизбежного бремени «женских обязанностей» этим женщинам приходилось овладевать и задачами традиционно мужскими. «Я научилась отлично управляться с мушкетом, – рассказывала Сьюзи Кинг Тейлор, бывшая чернокожая рабыня. – Метко стреляла и часто попадала в цель». Умела Сьюзи и заряжать и разряжать оружие, и разбирать и собирать его, и чистить. Все эти навыки она приобрела, четыре года во время Гражданской войны отслужив в армии союзников и «не получив ни доллара… я была рада и тому, что мне позволили остаться в полку»[308]. В обязанности Сьюзи входило не только участие в сражениях, но и уход за ранеными, так что в армии она несла двойную ношу, не получая взамен ничего, кроме морального удовлетворения.

Зачастую уверенность и компетентность этих женщин серьезно нервировала окружающих мужчин. Энни Бланш Сокальски, вдова солдата, оказалась настоящей «Бедовой Джейн» реального мира. Она была отличной наездницей, всегда попадала в цель, одевалась в волчьи шкуры, добытые ею самой, и повсюду ходила в сопровождении своих тринадцати псов – «по числу полосок на американском флаге», объясняла она. Когда это видение в волчьих шкурах пронеслось перед глазами генерала Шермана во главе его армии, приближенные слышали, как изумленный командир выдохнул: «Черт побери, что это за создание? Дикарка, пауни, сиу – или кто?»[309]

Женщина, которой повезло наслаждаться свободой вкупе с высоким социальным статусом и благосостоянием, могла получить за все это сказочное вознаграждение. Лучшие моменты жизни в империи – «жизни в тени мечты», по выражению Киплинга – в самом деле напоминали волшебную сказку. Вот как супруга вице-короля Индии описывала гостевые покои, которые отвели ей во время визита во дворец махараджи: