Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Для некоторых женщин это становилось первым шагом к власти и влиянию. Когда сэр Уильям Джонсон, британский губернатор Североамериканских колоний и суперинтендант по делам индейцев (удобное совмещение должностей, не правда ли) взял себе в любовницы молодую женщину из племени мохоков, едва ли он подозревал, что это изменит ход местной истории. Но «Молли Брант», как он ее назвал, оказалась незаменимой в переговорах Джонсона с местными племенами: именно она договорилась о границах племенных территорий и других решениях, доживших до наших дней. Джонсон так уважал Молли, что сделал ее хозяйкой своего дома; начиная с 1759 года она родила ему девятерых детей и жила с ним в официальной резиденции, как жена, до самой его смерти, а после этого получила от благодарного британского правительства личную пенсию за свои услуги.

Некоторым мужчинам туземки становились настоящими женами. Многие испытывали к ним привязанность и уважение, как этот офицер из Компании Гудзонского залива в Канаде, что писал домой о своей подруге из племени оджибве, решительно отказываясь называть ее любовницей:

Пока я еще ни слова не сказал о своей жене, и, быть может, вы сделали вывод, что я ее стыжусь. В этом, однако, вы ошибетесь. Верно, она не создана блистать во главе стола у какого-нибудь аристократа – но для той среды, где ей предстоит находиться, подходит куда лучше какой-нибудь светской бездельницы… Что же до красоты, то ее внешность вполне устраивает мужа – этого достаточно[325].

И все же гораздо чаще «местные жены» имперских мужчин слышали в свой адрес «эта краснокожая», «черномазая», «скво» – или что-нибудь намного, намного обиднее. Хуже всего обстояло дело в Австралии, где белые мужчины видели в аборигенах не просто низшую расу, но какой-то низший вид животных, и обращались с ними хуже, чем с собаками или лошадьми. Вот безыскусное свидетельство Сары, «аборигенки… около двадцати лет», которую спас в 1837 году «примиритель аборигенов» Джордж Огастес Робинсон:

Вопрос: Кто тебя увел?

Ответ: Джеймс Аллен, зверобой, и с ним Билл Джонсон.

Вопрос: Сколько тебе было лет?

Ответ: Я была уже большая.

Вопрос: Как они тебя увели?

Ответ: Обвязали шею веревкой и повели, как собаку.

Вопрос: Куда они пошли?

Ответ: Мы ночевали в буше. На ночь они связывали мне руки и ноги.

Вопрос: Зверобои били женщин?

Ответ: Да, очень часто. Еще они отрезали одному мальчику ухо, и он умер, и еще одной женщине вырезали кусок мяса из ягодицы.

Вопрос: А Даттон тебя бил?

Ответ: Да, кнутом…

Как выяснил Робинсон, и порка аборигенок, и практика вырезания мяса из их ягодиц, когда недоставало еды, были так широко распространены, что зверобои яростно сопротивлялись покушениям на эти их «права» над своим «имуществом». Робинсону пришлось собрать множество свидетельств такого рода, чтобы убедить белых администраторов: аборигенки вовсе не счастливы (как обычно считалось) со своими белыми господами и не мечтают остаться с ними до конца жизни.

Конечно, стоит признать, что отношения между покорителями и покоренными далеко не всегда были так беспросветно черны. Женщины империи, движимые религиозными принципами или человеколюбием, особенно часто старались облегчить участь тех, кому, по-видимому, по эту сторону могилы больше ждать помощи было не от кого. На рубеже веков в Лахоре, Пакистан, одна сотрудница местного здравоохранения, вызванная на трудные роды, так описывала то, что увидела: