Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Не только этого хронического словесного поноса следовало опасаться реформаторам. В 1877 году британская активистка Анни Безант была приговорена к тюремному заключению; из тюрьмы она бежала, но, как «недостойная» мать, потеряла право опекунства над дочерью. Десять лет спустя британский врач Генри Артур Олбатт был лишен лицензии за то, что написал статью о контрацепции для «Настольной книги жены». Но, как бы ни ярились патриархи, дух времени был не на их стороне. В 1882 году Алетта Якобс, первая женщина-врач в Голландии, открыла первую в мире клинику по контролю рождаемости. Следующее поколение активисток, занимавшихся этой же проблемой, Мэри Стоупс в Великобритании и Маргарет Сэнгер в Соединенных Штатах, обнаружило, что противник дал слабину и победа уже близка. Нерушимая связь между сексом и деторождением была разрушена. Для Сэнгер и Стоупс, вступивших в борьбу с той же целью, но с иными мотивами, будущее выглядело светлым и ясным. Сэнгер видела, что контрацепция снимет с плеч женщины груз безнадежной бедности и физических страданий от частых родов; Стоупс спешила приветствовать женщин, которым противозачаточные средства откроют безмятежный рай «супружеской любви». Обе считали женщин победительницами. В разгар своей борьбы Сэнгер назвала журнал, посвященный пропаганде своих идей, «Мятежом женщины» (Woman Rebel). Но теперь революция была окончена, ее цели достигнуты. Бывшим «мятежницам» осталось лишь перейти к мирной жизни и учиться пользоваться плодами своей победы.

Несомненно, так бы и вышло, если бы женщинам не помешали. Но такого счастья ждать не приходилось. Те же исторические обстоятельства, что вызвали появление феминизма XIX века, породили и мужскую реакцию на него. По всему западному миру, везде – в юриспруденции, профессиональной и частной жизни – где бог-отец был свергнут со своего престола, мужчины валялись на земле, зализывая израненную гордость и мечтая о реванше. И пришел их час. Зигмунд Фрейд, врач-психиатр из Вены, возложил на себя культурную миссию по возвращению мужчины на законное место в центре вселенной.

Первой грандиозной неудачей для женщин стало то, что Фрейд родился в середине XIX века в немецком буржуазном обществе. Для человека, взявшего на себя задачу заново сформировать мировые представления о женском поле, едва ли можно было найти худший пример социальной организации, чем эта узкая, реакционная, оглупляющая, разрушительная среда, сводящая женщин к пустоголовым куклам или доводящая до истерических припадков. Собственные взгляды Фрейда на женский вопрос недалеко отстояли от взглядов традиционного еврейского патриархата, и современное ему женское движение не оказало на него никакого влияния, как ясно видно из этого раздраженного письма к невесте:

Отправлять женщин бороться за существование, как мужчин – мертворожденная идея. Стоит мне, например, вообразить, что моя милая участвует в конкурентной борьбе – и я готов сказать ей… что люблю ее и молю отказаться от борьбы ради тихой домашней жизни, где ей ни с кем не придется соперничать… Я убежден, что все эти реформы законов и образования разобьются о простой факт: задолго до того, как мужчина научился зарабатывать себе положение в обществе, сама природа определила предназначение женщины, наградив ее красотой, очарованием и мягкостью характера. Закон и обычай могут дать женщинам многое из того, что ныне им недоступно, но положение женщины, несомненно, останется таким же, как сейчас: в юности – обожаемый предмет страсти, в зрелые годы – любимая жена[385].

Если уж для утверждения «правильного» баланса власти между мужчинами и женщинами на сцену вновь является Мать-Природа, не стоит удивляться, что и сам мужчина возвращается к своей древней роли. Вытеснив все прошедшие годы, все труды и успехи женского движения куда-то глубоко в бессознательное, Фрейд вновь призвал в мир Фаллос. В сущности, этот великий змей никуда и не уходил. Но в последние годы начал прятать голову; атаки женщин на сексуальные привилегии мужчин заставили последних почувствовать себя неуютно. Но теперь на сцену вышел новый немецкий драматург, чтобы представить публике новую пьесу, в которой мужчина играет главную героическую роль.